Книга Игры титанов: Вознесение на Небеса, страница 98 – Хейзел Райли

Боги, может, я и правда слишком бесчувственный. Ладно. Схожу к Коэн и скажу что-нибудь поддерживающее, чтобы не выглядеть черствым. Что-то вроде: «Разнеси их, Коэн». Или: «Смотри не сдохни — хотя не сдохнешь, ты крепкая. В худшем случае — пару костей сломаешь».

Уже лучше.

Я скольжу в темноту к боковой лестнице. С разбега спрыгиваю и оказываюсь на песке. Хейвен идёт метрах в десяти, босиком, медная коса качается у неё за спиной.

— Коэн! — ору, чтобы перекричать новогодние залпы.

Она замирает. Оборачивается в три четверти:

— О нет, только тебя и не хватало. Чего надо?

И снова идёт. Я, наоборот, останавливаюсь, нахмурившись:

— Не слишком ли мило ты разговариваешь с единственным, кто в тебя хоть немного верит?

— Не слишком ли мило тебе об этом напоминать?! — машет рукой, мол, отстань и катись. — Не важно. Уйди.

У меня на губах играет ухмылка. Когда она «колется» и гонит меня — меня тянет быть рядом ещё сильнее. Пара широких шагов — и я с ней наравне; она слышит, но не отталкивает и не просит оставить её одну.

Дует ледяной ветер, серые тучи загоняют небо в тень. Луна пока спасена. Светит ярче всех.

— Погодка огонь, да?

Хейвен косится на меня.

— В общем, — откашливаюсь, — забей на этих мрачных чокнутых наверху. Чтобы что-то получилось, не обязательно, чтобы кто-то в тебя верил. Главное — чтобы ты верила.

Она тут же грустнеет. Браво, Арес. Я бы отыгрался пошлым анекдотом про секс, но не уверен, что станет лучше.

— Ты веришь. Почему? Почему он — нет? — слова срываются у неё пулемётом. — Он говорит, что любит и хочет меня защищать, и я это ценю. Но я хочу, чтобы он меня подбадривал. Чтобы помогал. Ты был прав. Мне нужно доверять другим. Я готова слушать ваши советы.

— Хайдес… — начинаю. Нет, не выйдет оправдывать. Хочется согласиться с ней и добавить, что он конченый придурок. — …не такой, как мы с тобой. Как и остальные. Мы — импульсивные. Нас ведут эмоции. Коэн, мы с тобой настолько хаотичные, что могли бы зайти в лабиринт прямо сейчас.

Сравнение ей не очень нравится, но на губах мелькает улыбка. Наконец она заправляет прядь за ухо. Я таращусь, пальцы сами дёргаются вдоль бедра.

— Хайдес всегда называл свою жизнь и место, где живёт, — Адом, — шепчет Хейвен. — Тот лабиринт — его Ад. — Смотрит на меня. — А ты хочешь, чтобы я туда вошла. Почему?

Мну паузу. Решаю: говорить правду или соврать, как обычно? Выбираю первое. Сам не знаю почему. Может, потому что Коэн вызывает жалость. А может, потому что смотрит так, что деваться некуда.

— Он хочет держать тебя подальше от Ада, да. Он так боится, что ты поранишься, что не слушает маленький голос в голове, который шепчет: ты справишься. — Она уже готова возразить — я поднимаю ладонь. — Этот голос есть. Хоть тебе и не кажется — есть. Хайдес тоже верит в тебя, просто он слишком влюблён, чтобы это признать.

Она ждёт продолжения. Знает, что оно будет. И права. Но вторая часть — сложнее.

— Ты, Коэн, можешь спуститься в Ад и стать его королевой, — шепчу. — Вот насколько сильно я в тебя верю.

Она каменеет. Прядь срывается из-за уха и хлещет её по щеке — она даже не замечает. Гулко сглатывает, опускает голову, натягивая обратно свою обычную маску безразличия:

— Холодно. Пойдём обратно.

Я не спорю. Меня самого достал этот запах водорослей. Возвращаемся по следам; я считаю про себя до скольких смогу — лишь бы отвлечься от того, как мерзко песок скрипит под подошвами.