Книга Кровь песков, страница 7 – С. К. Грейсон

Я поднял циновку и меши — вещи были не на своих местах. Быстро нашёл другой мешок — тот, что выронил, когда прижал её. Пара движений — и всё снова как было. Повернулся к Алзе.

Она наблюдала молча — с интересом. Теперь негромко фыркнула неодобрительно, когда я подошёл с тюками и верёвкой. Но поднялась по щелчку языка и терпеливо дала себя собрать в дорогу.

Потом я вернулся к своей ноше. Она следила настороженно, но бежать не пробовала. Я шагнул и поднял её с земли.

Стоило коснуться — она рванулась так, что я едва не выронил её, прежде чем закинуть через плечо. Билась спиной и ногами, даже попыталась вонзиться зубами мне в лопатки сквозь плотные слои одежды. Но через миг всё стихло — я перекинул её через круп Алзы. Она охнула — коротко, и затихла. Я быстро и туго привязал её — чтобы не сползла в пути. Вес — почти ничего. Ходу это не помешает.

Я вскочил на Алзу. Она послушно тронулась в ночь.

Глава 4

КИРА

Я ехала верхом. До сих пор не верилось. «Ехала» — слово, конечно, слишком сильное для того, чтобы описать, как меня бесцеремонно привязали поперёк крупа, но ощущение всё равно сковало меня. Шёлковый хвост щекотал лицо, подо мной перекатывались мышцы — мощное тело несло нас по пескам. Глаза защипало, но я не позволила слезам упасть — жалеть было нечего, влагу беречь.

Я столько лет мечтала о лошади, что казалось самым жестоким извинением судьбы: коснуться её снова — и ехать не к Великому городу, как мне снилось, а к собственной смерти. Хотя, может быть, это тоже дар. Я слишком долго цеплялась за жизнь — ради чего, я так и не знала. Пусть хотя бы прокачусь и услышу голос другого человека ещё раз — прежде чем пустыня возьмёт мою кровь.

Мужчина не обращал на меня внимания — словно я была ещё одним тюком, — и гнал лошадь быстрее. Её невероятно длинные ноги легко удлиняли шаг. Постоянная тряска била мне по животу о позвоночник лошади — вывернуло бы, будь в желудке хоть что-то. Мы ехали, пока солнце не замерцало пятнами на её боку. Под этим углом я видела только это: шея затекла, поднять голову, чтобы понять, куда нас везут, я не могла.

Мы, должно быть, ушли далеко от моей стоянки — глубже в беспощадную пустыню, чем я когда-либо забиралась пешком. Я не понимала, в каком направлении движемся, и была уверена: назад, к безопасному оазису, пустыня меня не поведёт. В тот раз я нашла его случайно — и с тех пор не теряла его из виду, зная, что иначе уже не найду.

Относительная безопасность моей тюрьмы потеряна, но мне было странно спокойно. Может, я больше не боялась умереть — после стольких лет на грани выживания. Новая искра жизни внутри возмутилась таким мыслям, но я постаралась её погасить. Похоже, пески заберут мою кровь скоро — хочу я жить или нет.

Я отогнала эти круги и думала только о чудесном животном подо мной. Когда жар пустыни начал жечь затылок, лошадь остановилась — меня по инерции ударило боком в спину пленителя. Он не обратил внимания: спрыгнул и исчез из поля зрения. Я не видела его под таким углом, но услышала тихое бормотание — явно для лошади, со мной он почти не говорил.

В перчатках он взялся за верёвки. Когда узлы ослабли, я попыталась соскользнуть сама, но всё равно шлёпнулась неловкой кучей. Лёжа на спине, я почувствовала, как капюшон сполз с головы и собрался у плеч; я уставилась в безоблачное небо — выцветшее от беспощадного солнца. Перевязать капюшон я не могла — руки связаны, но что мне ещё один солнечный ожог, если меня всё равно принесут в жертву? Я и так жила взаймы.