Книга Спецкурс магической ботаники, страница 4 – Валентина Елисеева

Лиана, распустившая по стенам тонкие веточки, лишь притворялась обычным вьющимся многолетником. На самом деле это были «паучьи силки» — растение, имеющее статус полуразумного. По мнению Кэсси, статус ему присвоили исключительно за наглость, поскольку иных проявлений разумности она в зелёном монстре так и не нашла. Как подавляющее большинство представителей флоры, Кока мог самостоятельно синтезировать себе питательные вещества, но... не хотел. Он предпочитал получать их в готовом виде, например — в виде лепёшек с сыром, и одобрительно заколыхал листвой, когда рядом с его кадкой поставили полную тарелку. Жадно схватив сразу две лепёшки, Кока принялся разрывать их на мелкие крошки и всасывать через ротовые присоски, расположенные на внутренней стороне листьев.

— Ты так со стены обвалишься, не забывай, что только за счёт присосок на ней держишься, — предостерегла Кэсси. Ей ответили пренебрежительным шелестом и совет проигнорировали.

«Мне только кажется, что растения порой на меня обижаются или благодарят, что видят во мне не только поставщика еды. Как сказала бы подруга детства — от одиночества мерещится, ещё прибавила бы, что одичала я в своей лавке, раз с цветами разговаривать начала. После женитьбы отец слишком боится уделить мне «лишнюю» минуту своего времени, которое должен целиком посвящать жене и юному сыну», — подумала Кэсси.

В немногочисленных книгах по введению в магическое растениеводство, оставшихся у мачехи со студенческих времён, о растениях писалось, что полуразумными видами признаются те, что имеют питаемые магией врождённые рефлексы, заставляющие их защищать себя и потомство, а также искать провиант всеми доступными способами. Собственно, этим уровень разумности магических растений и ограничивался.

Тоненькая веточка незаметно нырнула в карман задумавшейся хозяйки, выудила из него печеньку, мигом раскрошила её на подоконнике, и взбудораженно трясущиеся листочки одним махом слизали все сладкие крошки!

— Обжора, — беззлобно высказалась Кэсси, заинтересованная появившимся на опустевшей улице человеком. Она уже собралась уходить, погасила лампы, но замерла у окна, всматриваясь в полумглу сумерек.

В их маленьком городке все всех знали, незнакомцы встречались лишь в таверне, стоящей у большого тракта, соединяющего столицу с соседним крупным городом. От тракта с таверной до центральной (и единственной) их площади вела узкая, плохо укатанная дорога, на которую сворачивали лишь жители самого городка и приезжающие к ним гости и родственники.

Однако человек, вначале принятый Кэсси за перепившего бражки сапожника, был заметно выше и шире в плечах, чем известный пьяница их городка. Правда, двигался он схожим образом: держась за стены зданий и стволы деревьев между ними, качаясь во все стороны и с трудом переходя от одной точки опоры до другой. Незнакомец пробовал стучать в закрытые на ночь двери и окна, видимо не замечая, что идёт по торговым рядам. Впрочем, вывески расположены высоко над входами, они плохо различимы в сумерках, так откуда чужаку знать, что кварталы жилых домов располагаются далековато отсюда.

По улице с завыванием пронёсся ледяной осенний вихрь, бросив в окно крупные капли начавшегося дождя. С головы незнакомца сорвало шляпу, и его тёмные волосы разметало ветром. Покачнувшись, он упал на колени, упёршись руками в грязный гравий дороги. Упрямо склонил голову и с напряжением встал, противостоя шквалистому ветру, как борец на арене. Кэсси невольно вспомнился плющ на скальном утёсе, нависающем над берегом реки за городской чертой. С обвивающих камни ветвей осенний буйный ветер обрывал все листья, тянул в пропасть перевитые между собой стебли. Всякий раз казалось, бури и непогода начисто сорвут со скалы её упорного жильца, однако каждую весну тот победно распускал зелёные листья.