Онлайн книга «Откупное дитя»
|
— Я взяла клубочек, — говорит девочка шёпотом. В толпе переругивается кто-то, а кто-то молится, и я не столько слышу её, сколько по губам читаю. — Я сказала слова, чтобы отыскать аласькино зеркало. Клубочек упал оземь, покатился, я за ним побежала. Через двор, по дороге, через луг и к пурпурным полям. А там… там старуха. Крошечная, ниже меня, волосы как гнездо. Одноглааазая. Смотрится в аласькино зеркало, а потом как глянет на меня… — Дальше! — давит мужик. — Она сказала, что у меня лишний глаз, что надо отдать глаз. Я попросила, чтобы… что глаз не лишний! Она сказала, тогда ногу. Но нога тоже не лишняя! И она спросила: а что лишнее? Голова или сердце? Мать или сестра? Дом или пашня? И я, и я, и я… Толпа затихает, и во внезапной тишине слышно, как трещит огонь. И слова падают на землю камнями: — И я сказала, что палец. — Дрянная ведьма, — говорит мужик. — Идёте к нам, едите наш хлеб, обещаете разное, думаете, будто знаете, как нам жить и что нам нужно! Свою правду нам втюхиваете, свою мерку. Что тебе, ведьме, какой-то девчонки руки?! А ей ни семьи, ни работы. Что тебе, ведьме, наши мёртвые? А нам ни весточки от них, ни шепотка! Одно горе от вас! Уходи отсюда и не оборачивайся! Он выпрямляется, сверкает глазами, весь будто становится больше. Говорит не мне даже, а своим людям, и руками будто ударения ставит. И так он своими коромыслами размахивает, что ударяет рукой в колокольчик. Он висит под крышей колодца, и я жду: зазвенит. Раскачивается, язык бьёт в стенки, но, как ни вслушиваюсь, нет ни звука. Только дрожит воздух, и по нему — словно белые кольца, как те, которыми в ските окружили башню. Теперь я знаю, что так выглядят силы для тех, кто умеет смотреть. «Хорошее дело Лиху, — сказала Лихо, — жить рядом с лихими людями.» Я смотрю на колокольчик и на вышитых петухов, петухи смотрят на меня, и я как-то вдруг понимаю. — Это вы чужаки, — громко говорю я раньше, чем Чигирь успевает меня остановить. — Пришлые. Лихие люди, что пожелали пурпура, пожгли дома и убили мастера. А теперь не отпеваете, потому что ждёте, что он с того света явится и расскажет рецепт, чтобы его всё-таки похоронили. Потому и пришло к вам Лихо! Мужик багровеет и сплёвывает себе под ноги. Толпа гремит, негодует, ярится. — Ты думай, ведьма, что говоришь! — По себе меряешь?! — Проклятая дрянь! И только кто-то переспрашивает: — Лихо?.. А мужик плюёт в землю снова и показывает руками: тише, мол, тише. И говорит гулко и значимо: — Мастер Паках был моим тестем, ведьма. Братьев он научил, а дочку — нет. И когда мы отбились от чужаков, знающих никого не осталось. Но кое-в-чём ты права: мы ждём. — И-извините. — Мы не лихие, а лишние. При пурпурных полях, но без пурпура. Надцать лет ждём мастера, десяток ведунов его звали, и он приходил даже, но секрета не раскрыл. — Наверное, он думает, это лишнее. Мужик молчит. Девчонка хнычет у колодца и баюкает руку, а из толпы кто-то кричит: — Пошла вон! Но Чигирь на моём плече, я чувствую, расслабляется. Что-то густое будто растворяется в воздухе, уходит прочь. Один из факелов гаснет, и я говорю: — Это простую нечисть можно бить и ждать дальше. Но если пришло Лихо, всё это лишнее. Отдайте ей поле, похороните мёртвых, забудьте про пурпур. И колокольчик этот снимайте тоже. Иначе она в каждом из вас станет искать лишнее, голову или сердце, дом или пашню. Этого вы хотите? |