Книга Половина пути, страница 110 – Юля Тихая

То, что поручили ему в этот раз, простым не было.

Дело даже не в личном отношении, хотя для Брента в этой истории было много своей боли. В Штабной башне погибло почти полтысячи человек, не так и много как будто, их имена давно потерялись в чудовищной общей сводке потерь. Но для Брента они не были числами. Он служил на Стене три года, делил с этими людьми дело, крышу над головой, клятвы и быт. Здесь были его друзья, его учитель, его бывшая девушка, его соперник со стовергской скамьи. И все они обратились прахом из-за…

Раньше Брент говорил: из-за войны. Во всём виновата война. Никто не знает технических причин, но здесь был враг, здесь был взрыв, и теперь мы должны сплотиться и мстить, пока каждая наша потеря не будет омыта кровью двукратно. И вот теперь война закончилась, и в голове начали помещаться другие мысли, сложнее и хуже. Теперь должны были появиться другие «из-за».

И чем дальше Брент смотрел на Стену, на состояние конструкций и на следы, который хранит в себе земля, чем дольше слушал, о чём шепчут камни, тем больше понимал: враги врагами, но не они сломали Стену, не они. Они использовали это, безусловно, кто бы не использовал.

А рухнуло всё из-за…

Кто ещё думает об этом сейчас, кроме Брента? К каким выводам придут эти люди? Кто услышит эти выводы — королевич Кушир, верный трону до последнего вдоха, или королевна Ирила, которая думаем невесть о чём, или и вовсе кто-то третий? Что они станут делать со своими выводами? Потому что если о них прознают газеты…

Брент знал, что бывает, когда взрывается фугас. Это ему приходилось видеть вблизи, и это было ужасное зрелище, навечно отпечатавшееся на сетчатке. Но даже ему было страшно представить, что начнётся, если этот фугас будет сделан не из сил и покорного стихийнику пламени, а из слов. Невозможных, недопустимых слов: в падении Стены повинен королевич.

Где тонко, там и рвётся, так сказала Ольша, и Брент долго гнал от себя эту мысль. Где тонко, там и рвётся.

Где тонко…

— Секретные, — безразлично сказал Брент.

И достал чертежи, четыре тонких листа, а рядом выложил пачку кальки с цветными пометками.

Девчонка смотрела на него с недоумением. Мол, зачем показываешь, если секретные?

Наверное, недавняя военнопленная, которая не стала даже дожидаться королевского поверенного, действительно была не лучшим партнёром по разбору секретных бумаг. Но другого у Брента всё равно не было.

— Ты не болтай, и я промолчу.

— Н-но…

— Ой, да плюнь, тебе никто не поверит.

Брент кривил душой: ей бы, может, и не поверили, но нашли бы способ проверить. Брент убрал из чертежей те части, которые уж точно никак не относились к делу, но и без них Ольша могла узнать много того, что иначе никак не могла бы знать.

Но Брент давно уже смирился: краху и смерти всё равно, прав ты или не прав. Какова вероятность, что измученная девочка, дёргающаяся от упоминания члена, на самом деле подложенная под него искусная шпионка? И если она такова — почему всё ещё не выкрала хотя бы те бумаги, которые Брент вёз с собой с самого начала? Какова вероятность, что Ольша донесёт о его дурном обращении с документами куда надо и посмеётся, что его сгноили в застенках? Какова вероятность, что прямо сейчас ему на голову упадёт коровий труп и проткнёт рогами насквозь?