Книга Половина пути, страница 113 – Юля Тихая

— Так и есть.

— И разлёт обломков…

Брент следил за её выкладками и хмурился. Ольша считала быстро — виден большой опыт в том, чтобы разбивать огнём строения, — и они были болезненно похожи на то, что произошло на самом деле.

— Это… возможно, — наконец, сказала она хмуро. — Я одного не понимаю. Ты говорил, нашли его жетон?

— Да. На месте башни, вплавленным в… опознавать было нечего.

— Если всё так, с щупом, с конструкцией… он мог уйти из башни, ему ничего не мешало. Ну, охрана, но… не такая проблема — охрана, если уж… я не понимаю. Почему тогда жетон там? Зачем королевичу умирать?

— Может, он снял жетон?

— Как? Они же ни с живого, ни с мёртвого…

— Он королевич.

Ольша нахмурилась, а Брент с силой промял виски. На самом деле, он не знал ничего про королевичей и жетоны, но это были уже детали. В целом же картина складывалась. Королевич Нониль оставил Стену, никому не сообщив о своём уходе, и очередная атака врага ударила не в совершенную конструкцию, а в её жалкую слабую тень. Штабная башня рухнула, склад взорвался, королевич Нониль был объявлен мёртвым и, вероятно, давно скрылся в Руме, где живёт припеваючи. И не думает ни о людях, погибших на Стене, ни о том, как чудовищно повернулась война после её падения.

Хорошая версия, объясняющая практически всё. Единственная версия, что уж там; ни одной другой он так и не смог придумать. И марельская разведка не смогла вызнать у тангов, как они провернули эту операцию, хотя не могли не стараться. И никто из конструкторов так и не доложил, что обнаружил уязвимость.

— Как ты думаешь, — Брент говорил тяжело и сам чувствовал свои слова камнями, — сколько человек в Марели может прийти к тем же выводам?

— С чертежами?

— И с ними, и без.

— Без… не уверена, может, какие-то ребята из бюро. А с ними… ну, сколько осталось живых выпускников Стоверга и королевского Института?

— Достаточно, — подтвердил Брент. — Я тоже так думаю.

Пока шла война, у всех них была другая работа. Другие заботы, другие задачи, другие беды. Но теперь, когда ветеранам отказывают в пенсии, когда газеты пестрят историями о раненых, которые никак не могут получить лекарств и помощи из-за недостатка финансирования, когда в стране разруха, а для толпы людей, искупавшихся в смерти по самую макушку, нет нормальной работы…

Про Янс в газетах уже были плохие намёки: мол, там, на юго-востоке, в промышленном кластере зреет то ли новая забастовка, то ли и вовсе — революция. Про проблемы с Светлом Граде пока ничего не писали.

Ещё напишут, конечно. Если всё это правда, королевича Нониля проклянут и возненавидят, но вместе с ним — и короля, и всех других королевичей.

Если предположить, что Брент занялся этим вопросом одним из первых — письмо ему пришло на шестой день после подписания капитуляции, — до взрыва оставалось самое большее несколько недель.

— Ты… доложишь?

— Не знаю, — честно сказал Брент.

Королевичу? Или королевне? Или неизвестной комиссии? И что будет с этой новостью потом?

— Может, нужно добраться до столицы поскорее?

Брент и сам взвешивал эту идею. И всё-таки решил:

— Нет. Доедем до конца, как планировали, чтобы отчёт был полным даже без… этой гипотезы. А там посмотрим. Нужно обдумать как следует. Ты не запомнила, здесь есть почта?

Была ли в посёлке воздушная почта, Ольша не знала, и Брент отправился выяснять это у служащих гостевого дома, да так и пропал почти на час. Даже чертежи не убрал, растяпа, а они ведь секретные! Правда, без печатей почему-то, чертежи как чертежи. Это ему, получается прислали в Ладеравь, в Рушке у него не было при себе этой папки. А запросил он их откуда — из Бади? И у кого?