Книга Половина пути, страница 107 – Юля Тихая

Ольша фыркнула. Картинно ткнула пальцем в его бицепс. Хороший бицепс, отличный, почти что каменный, рельефный такой, даже через рубашку понятно. В повозку Брент почти каждый раз поднимал Ольшу за талию и вынимал так же, и это выходило у него совершенно безусильно, как будто она вообще ничего не весила.

С другой стороны, в драке у огневиков почти всегда было преимущество, поэтому их и нанимали охотно в силовые структуры. И по уровню Ольша была сильнее: в столкновении разных стихий это не так прямо превращается в победу или поражение, но всё-таки играет роль.

Если говорить о правильном тренировочном бое в школьном зале, Ольша поставила бы на себя семь к трём, из них четыре — на победу в первые три секунды. Дальше многое зависит от техники, землянники умеют собрать вокруг себя столько защит, что упаришься вскрывать, а ещё пытаются превратить любую твою опору в ловушку. Но Ольше тоже было, что на это ответить, и брентовы бицепсы действительно не были бы ей помехой.

Но это — в тренировке. В реальном бою… в реальном бою Брент скорее всего был бы простой целью. Фортификатор, привыкший считать и чертить октаэдры, — ха! Ольше приходилось превращать в факелы куда более зубастых врагов.

Это бывало страшно. Но страшно было — потом, после. А в моменте Ольша просто всегда знала, что огонь в ней, что его нельзя у неё отнять, что она и есть пламя.

— Просто попробуй, — мягко говорил Брент. — Убедись, что я горю.

Сила клубилась внутри. Сила была разлита вокруг. Ольша тронула её краем сознания, скомкала в плотный комок в солнечном сплетении. Потянула из неё нити, провела через всё тело, до пяток, до кончиков пальцев. Пропиталась огнём, пропустила его по венам, свернула в ладонях… отпустила.

— Я не буду тебя жечь. Я никогда больше не хочу жечь людей. Но… спасибо.

Они ещё долго целовались, а ласки становились то откровеннее, то спокойнее и нежнее. Странно, но пока Брент не сказал прямо, Ольша и не замечала, как часто он её касается. А их было много, этих касаний: и вполне невинные объятия в повозке, и то, как он кружил её за талию, и как сплетались пальцы, и как он целовал её ладонь и следы от «иглы» на предплечье…

Теперь Брент и вовсе давал себе волю. Его руки были везде, иногда щекотно и забавно, иногда — почти жарко. Он гладил её спину, пересчитывая пальцами позвонки, и, похоже, заметил, как учащается её дыхание, если ласкать самый верх спины между лопатками. Он целовал ключицы, касался груди, выписывал узоры на животе, и делал это как-то так, что Ольша почти возненавидела красивое новое платье. Вот если бы то же самое, но по голой коже…

Когда он сжал ягодицу, Ольша всё-таки напряглась и сама почувствовала, как зажалась, а сознание попыталось спрятаться где-то в тёмном углу комнаты. Но Брент остановился, потёрся носом о её нос, она смотрела в его глаза, а в них не было ничего, кроме мягкой ласки. И Ольша, тихонько всхлипнув, сама потянулась трогать его, совсем сняла рубашку и майку, исцеловала всю широкую спину.

Она почти настроилась, что уж сегодняшний вечер точно должен закончиться сексом. Но не набралась смелости предложить сама, а Брент как-то очень естественно обходил тему. Он не задирал юбку, не хватал её между ног и даже лежал, чуть отклонившись назад: видимо, не хотел снова пугать членом. В какой-то момент паузы стали длиннее, ласки медленнее, и место разлитого в воздухе желания заняла ленивая тёплая нега. Ольша так широко зевнула, что чуть не свернула себе челюсть, а Брент рассмеялся, щёлкнул её по носу и принялся распутывать комок из подушек и одеял.