Онлайн книга «Половина пути»
|
Это было не про воздух на самом деле. Просто какие-то дурацкие выверты сознания, которое никак не может теперь привыкнуть, как дышится в низинах. И вчера днём, когда Брент обиделся на лицо, воздуха тоже было мало, не до паники, но мало, и он с трудом проталкивался внутрь. Это случалось, когда… — Ты задыхаешься, когда нервничаешь, — медленно сказал Брент. — Оно… само, — Ольша улыбнулась жалобно. — Извини, я… — Тшш. Котёнок. Наверное, я начал не с того вопроса. Мне всё ещё интересно, что тебе нравится, вспомнишь — скажи. А пока давай поговорим о том, от чего ты нервничаешь. Чего мне не делать? — Всё делать, — снова расфырчалась Ольша, — я не против, и… Брент выразительно вздохнул и сдвинул брови, и Ольша устыдилась. Он же сказал: так не подходит, давай подумаем, как… это было очень странно, но это ведь в каком-то смысле сотрудничество, партнёрство. А работать Ольша всегда предпочитала честно. — Это… глупо. — Так мы не в Стоверге. — Член, — всё-таки выдавила Ольша. — С членом… трудно. Больно… — Больно? Она неловко пожала плечами. — А с Леком? Тоже было больно? — Ты правда хочешь говорить об этом? — А почему нет? Ольша вздохнула. Конечно, Бренту не с чего её ревновать. Ревность бывает там, где бывают чувства, где отношения, а у них ни того, ни другого. Брент просто собирает данные, чтобы решить техническую задачу. Со Стеной он поступает так же. И она всё-таки признала: — Иногда бывало. Редко. С Леком… не было проблем. Просто теперь, после всего, я… даже думать… Можно сперва по-другому как-нибудь, я могу ртом, или руками, а потом я придумаю что-нибудь, чтобы… — Тшш. Давай просто не будем пока. — Но я хочу! — Есть много других замечательных занятий. Потом, если захочешь, попробуем, как-нибудь так, чтобы тебе было спокойно. А не захочешь — и ладно. — А как же… — Не переживай, не отвалится. Иди сюда? Ольшу грызла совесть, и от его ласки она становилась только злее и кровожаднее. Брент относился к ней с такой заботой, с такой нежностью, выслушивал бесконечное нытьё, гладил по голове, таскал конфеты, а она даже… Очень хотелось оправдаться. И она оправдывалась, как умела, тихо и сбивчиво выговариваясь ему в плечо. — Я почти не помню само… Что они… Было больно, наверное, но… Потом было очень плохо. И заживало долго. И это всё прошло, но я не могу, я… оно меня догоняет, и тогда сразу… сразу плохо, и нечем дышать, и огонь не отзывается, и я ничего не могу сделать, и… Оправдания выходили ещё глупее и хуже, чем та мерзкая бесхребетность, из-за которой они и понадобились. И Бренту стоило бы её заткнуть, наверное, или потянуть целоваться, или снова лапать сиськи. Вместо этого Брент вдруг протянул ей раскрытые ладони. — Обожги меня. — Чего? Ты рехнулся? — Ну не до углей же! Так, слегка. Давай-давай. — Я не буду тебя жечь! — Почему? — Да потому что! Я зря тебе что ли мозоли эти… — Рукава закатать? С «иглой» ты хорошо наловчилась. Нестерпимо захотелось его стукнуть. Ольша сжала кулаки так, что ладоням стало больно от ногтей, шумно выдохнула и повторила строго: — Я не буду тебя жечь. — Ольша, милая. Я не предлагаю всерьёз. Просто попробуй, убедись, что сила тебя слушается. Если я окажусь мудаком — вломишь от души. — Я не буду тебя жечь! Да и ты же меня в дорогу закатаешь!.. — Я-то? Ну, во-первых, сейчас я сам предлагаю. А во-вторых, я с тобой подраться-то не рискнул бы! |