Книга Половина пути, страница 173 – Юля Тихая

У Ольши немного звенело в голове. По лестнице они поднимались тихонько, мама по привычке кивала то на ванную комнату, то на шкаф с полотенцами. К счастью, отведённая Ольше комната была по диагонали от молодых родителей. Рядом для малышки Люны уже устраивали детскую, и мама коротко показала деревянную лошадку и нарисованное на стене дерево.

Гостевая комната когда-то принадлежала Мирису, старшему из детей Скади, и на полке здесь стоял деревянный парусник.

— Мы скоро будем ужинать. Ты захочешь, наверное, освежиться и переодеться с дороги? Или ты теперь и дома станешь… всё-таки штаны, для девушки…

— У меня нет другой одежды.

— О.

Ничего из ольшиных платьев в доме не сохранилось, но мама разорила собственный гардероб и принесла целую охапку плечиков на выбор. Когда-то они были одного роста и телосложения, и мама, молодясь, гордилась: мы с тобой как сестрёнки. С тех пор мама немного поправилась, а ещё занялась танцами: она статно держала спину, и в движениях тонких рук появились элегантность и изящество. Ольша же ссутулилась и высохла, и даже брентова щедрость в питании для подчинённых не успела это исправить.

Мамино шерстяное платье висело на Ольше, как на вешалке. Фиолеотово-красное, оно казалось ярким цветком, над которым бледным пятном колыхалось ольшино лицо.

— Цвет не твой, конечно, — вздохнула мама. — Нужно будет заглянуть в лавку и ателье, я уточню у Ясо, какую сумму…

Мама щебетала, а Ольша мялась, не понимая, что делать дальше. К счастью, это не длилось долго.

— Левена, извините, вы не могли бы…

Голос был незнакомый. Женский, очень высокий и чуть дрожащий, — наверное, это и была Альмина, молодая жена Квента. Мама извинилась и поспешила к ней.

Ребёнок больше не плакал. Может быть, он просто устал чувствовать себя плохо и сделал вид, что внутри у него не осталось никаких чувств.

До ужина Ольша успела перестирать всю свою одежду и подремать в кресле под недовольное ворчание желудка. Потом по дому расплылся аппетитный запах картофельной запеканки, и Ольша, разгладив платье и подтянув носки повыше, спустилась на кухню.

— Рыбонька! — жизнерадостно прогудел Квент, обнял её и ненадолго оторвал от пола. — Ты как?

— Хорошо…

— Жена моя, видела какая? Альмина — Ольша, Ольша — Альмина.

Брат немного раздался вширь и отпустил усы, которые не слишком ему шли. Он отодвинул для супруги стул; Альмина была — всё равно что видение королевичны, белокожая и белокурая, очаровательная, как фарфоровая куколка, и глаза голубые. На щеках нежные малиновые румяна, ресницы аккуратно подкрашены, платье в цветок с кружевами по манжетам.

— Альмина преподаёт литературу, — хвастался Квент, привычно начиная есть хлеб раньше, чем все собрались за столом. — Она закончила педагогическое училище и приехала в нашу школу. А Ольша военная огневичка, да, Ольша?

Ольша кивнула. Мама поставила в центр стола противень и скорбно вздохнула на жующего Квента. Короткая молитва, и мама самолично распределила запеканку по тарелкам.

Разговор за ужином обычно начинали мужчины, но Квент картинно жевал хлеб и закатывал глаза на мамины попытки призвать его к порядку. Молчание разбила Альмина, которая робко поинтересовалась у гостьи:

— А чем именно вы занимались?

Это был чрезвычайно глупый вопрос. Чем занимаются огневички на войне? Наверное, зажигают походные костры, пускают фейерверки и следят, чтобы никто ненароком не замёрз. Интересно, если ответить честно — «убивала людей», — у неё пропадёт молоко?