Онлайн книга «Половина пути»
|
На стол опустилась миска с супом, но Брент даже не успел поблагодарить: недружелюбная подавальщица уже ушла обратно, гневно зыркать из-за стойки. С гостеприимством здесь были проблемы, но кормили вкусно. И щи были густые, наваристые. Над миской поднимался аппетитный дымок. — Поешь, пожалуйста, — устало попросил Брент и на всякий случай отодвинулся чуть подальше. — А то когда ещё из тебя выветрится… — Я не пьяная, — хрипло возразила девчонка. И икнула. Брент выразительно поднял брови, и Ольша, вспыхнув, всё-таки спустила ноги на пол и взялась за суп. Её покачивало, и с ложкой она управлялась не слишком ловко: хмурилась и по многу раз пыталась выловить упиравшийся кусочек картошки. Не пьяная, да-да. — Извини, — снова сказала она, к счастью, отбросив своё перепуганное «вы», но не поднимая головы от тарелки. — Я… непозволительно забылась… это больше не повторится. Будет честно, если ты вычтешь этот день из контракта, и если положен какой-то штраф… — Что у тебя случилось? Она молчала. — Ольша? Брент много чего ожидал: и того, что она окрысится и откажется отвечать, и того, что вывалит на голову чудовищные подробности про тангские пытки. Но она только сказала тихо: — Я просто… я так устала. — Мы можем задержаться в Рушке ещё на несколько дней. Время позволяет. — Нет, нет. Я и так уже столько времени… вместо того, чтобы… Ольша опустила ложку в миску и силой потёрла глаза. Она раскачивалась и говорила всё ещё нечётко и с большими паузами, а потом вдруг утопила лицо в ладонях и рассмеялась. Это был плохой смех, хриплый, надрывный. Больной. — Меня знаешь как учили? Меня учили, что девочке надо выйти зааамуж! И чтобы раз — и как за каменной стеной! А вот это вот всё — вот этому меня не учили! А теперь я здесь одна, и у меня никого нет, и нельзя не справляться, потому что если я не справлюсь, то и всё, понимаешь, всё, никто не поможет, никто не хватится. А мне так холодно, и я так устала, и мне надо… мне надо… столько всего надо, а я не могу больше, понимаешь, я не могу, я хочу забыться, чтобы хотя бы на пару часов, хотя бы сегодня, в голове была пус-то-та, без нужных дел, без кошмаров, без проблем, без всего, и вот чем это это тебе помешало, вот чем?! Я бы всё доделала потом! И эту грёбаную схему, и ещё что скажешь, хочешь, рубашки тебе постираю, хочешь, отсосу, но только завтра, можно, пожалуйста, завтра, я не могу больше, я не могу, я не могу… Почему-то страшнее всего было то, что она не плакала. Она сидела над миской щей, раскачиваясь, с мёртвым лицом, с совершенно сухими глазами, и то скручивала пальцы, то вцеплялась ногтями в предплечья до ярких бело-красных следов. А потом выдохлась, сгорбилась над столом. — Обними меня, — тихо попросила Ольша. — Пожалуйста… Брент перебрался на её сторону стола, и она ткнулась ему в плечо, так, как раньше делала это по ночам: носом куда-то в подмышку, раскрытые ладони легли на бок. Брент аккуратно высвободил руку, приобнял её за плечи. Узкая спина крупно дрожала, как будто Ольша задыхалась или билась в лихорадке. Вот она всхлипнула, и Брент повернулся к ней так, чтобы девушка спряталась у него на груди. Маленькая, хрупкая, изломанная, она цеплялась за его рубашку и давилась рыданиями. А он гладил её по плечам и шептал: — Тшш, котёнок… всё хорошо, слышишь? Всё будет хорошо. |