Книга Половина пути, страница 46 – Юля Тихая

В итоге остановились до заката, в деревеньке на десяток дворов, которую, к счастью, почти не тронули шрамы войны. Большинство путешественников предпочитали ночевать в городке дальше по дороге, и гостиницы здесь не было, но Брент довольно быстро договорился о постое с одним из местных. Ящера забрали в сарай к сородичам, где в широком корыте лежали рисовые побеги и листья — куда лучше ёлки для любого порядочного шитаки! — а люди устроились на полупустой летней кухне.

Суетливая хозяйка обещала ужин попозже, почему-то всё время извиняясь, а Брент откинулся на печь, вытянул ноги и, кажется, уснул.

Зря он всё-таки сидел полночи, кольнуло Ольшу. Нехорошо вышло.

— Эй, — она тронула его за плечо. — Тебе надо постирать что-нибудь? Я бы сходила пока…

Раньше Брент всегда стирался сам, и сейчас глянул на неё из-под ресниц с недоумением. Но эти его надтреснутые мозоли… и он ведь даже воду нагреть не может.

— У меня в контракте что-то там написано про хозяйство, — насупилась Ольша. — Ладно, не портки, хоть рубашки-то!

Брент хмыкнул, но согласился.

Рубашки у него были огроменные, Ольшу в такую можно было бы завернуть раза три. Зато из мягкой хорошей ткани и не затасканные, стирать легко. На фронте одну и ту же одежду могли носить неделями, пока она не начинала стоять колом и рассекречивать место дислокации войск пронзительной вонью, но сейчас условия были лучше, да и запас рубашек у Брента был приличный.

Ольша растёрла ладони друг о друга и провела по мокрой ткани так, что от неё хлынул пар. Иногда всё-таки хорошо быть огневичкой. Как бы она марли себе кипятила без силы? И сушила как — прямо на ёлке? Вот уж конечно высокий уровень санитарии!

Стихия охотно отзывалась на простые, привычные действия. После долгого удержания тяжёлой конструкции это казалось отдыхом, так что на кухню Ольша вернулась в хорошем настроении: пихнула Бренту стопку рубашек, торжественно водрузила на стол миску и потребовала аптечку.

Он выразительно поднял брови. Ольша расфырчалась, а потом упёрла руки в боки. Брент бессовестно заржал, и это так его увлекло, что опомнился мужчина уже тогда, когда Ольша вдумчиво обрабатывала мозоль на его правой руке.

— Да ерунда же…

И попытался отобрать руку, но Ольша держала крепко.

— Отвык совсем, — неловко буркнул он и улыбнулся.

— От лопаты?

— От конструкций. Здоровенная такая… мышцы гудят, и в сон тянет.

Ольша посомневалась немного, но всё-таки предложила:

— Размять тебе что-нибудь?

— Не, не…

Он притянул её к себе свободной рукой и коротко поцеловал в губы. А потом послушно терпел, пока девушка аккуратно расшивала глубокую трещину, щедро закладывала в неё заживляющую мазь и обматывала бинтом.

— А есть я как по-твоему буду?

— Ложкой!

Брент рассмеялся и поцеловал её снова, дольше и глубже.

Готовила хозяйка, к слову, хорошо, и её кисловатый творожник с ягодами был выше всяких похвал. Главенствовал за столом, конечно, рис в масле с травами, вокруг в мисочках стояли маринованные овощи, и Брент снова повеселел, узнав знакомую еду. А потом ушёл секретничать с хозяйкой и вернулся с десятком свёртков со всяким пахучим сеном, из которого наколдовал крепкий до черноты чай.

Щедро сыпанул соли, а потом долил до верха кружки молоком.

Пробовала Ольша с осторожностью. Оказалось странно, но всё-таки скорее приятно, а вот Брент поморщился: погоня за вкусами детства, похоже, пока не принесла успехов.