Книга Половина пути, страница 88 – Юля Тихая

Сейчас же ещё можно было об этом не думать, и она с удовольствием пользовалась этим правом. Шелестели травы, гомонила вода, где-то хрипло стрекотали птицы. Шитаки сосредоточенно жевал, из воды торчали только нос и гребень хвоста.

Чай Брент снова заварил из каких-то трав. Он перечислял их с удовольствием: крапива, мята, шиповник, мальва… Ольша не запомнила половину, но чай — если, конечно, этот напиток вообще ещё можно называть чаем, — был вкусный, лёгкий, с мягкой горчинкой.

Ольша сунула в рот конфету, а ещё две спрятала в карман.

Конфета оказалась ириской, и какое-то время Ольша сосредоточенно катала её во рту, прижавшись к мужскому боку то ли для тепла, то ли просто так. Брент приобнял её, отложил свою тетрадь, спрятал карандаш между страниц.

Он хороший такой, большой. Ольшу никогда не тянуло к особенно крупным мужчинам, но с Брентом было очень здорово чувствовать себя маленькой и хрупкой, завернуться в него, спрятаться.

Брент погладил её по спине, и Ольша, глянув снизу вверх, отставила чай. Мурлыкнула снова, по-кошачьи потёрлась макушкой о его плечо. Решительно перелезла на мужские колени, села боком, а то чего это он скучает тут без дела?

Брент не возражал, и Ольша заёрзала, устраиваясь поудобнее и сворачиваясь клубочком на крепкой груди. Прижалась ухом и щекой, подтянула колени повыше, положила раскрытую ладонь на живот. Лениво обвела пальцами карман куртки. Потянулась за поцелуем, но чуть не свалилась — хорошо, что Брент придержал её под поясницу.

Он посмеивался в её волосы, а Ольша расфырчалась: всё равно неудобно, кнопки эти лезут везде, и пахнет куртка дорогой, а самого Брента за ней не слышно. Это было, конечно, безобразие, и Ольша аккуратно расстегнула куртку и распахнула её на груди. Погладила ладонями крепкую грудь — ух, какие у него всё-таки мышцы! — села повыше, поцеловала в шею рядом со шрамом.

— Откуда он у тебя? — спросила Ольша рассеянно.

И поцеловала снова.

— Льдиной рассекло.

— Водник?

— Угу.

Она нежно провела пальцами вдоль шрама. Длинный, грубый — тяжёлая травма, так и без головы можно остаться, шея вообще — хрупкая штука. Повезло. Заживало, наверное, долго.

Льдиной, брр! И Ольша мягко погладила шрам, потёрлась носом о кожу рядом, поцеловала нежно.

— А ты чувствуешь здесь что-нибудь? Или…

Брент хмыкнул:

— Проверь.

Ольша прищурилась. Ленивое и мягкое, чуть ворчливое настроение уступало место игривому азарту. Такой он весь каменный, сидит тут важный!.. Да он просто ничего не знает о женском коварстве!..

И рука его с поясницы сползает ниже. И он что же, думает, она не заметила? Ну и что, что приятно? А обещал спрашивать! Все они, мужики, одинаковые!

Ольша задумалась о том, чтобы вернуть брентову ладонь на место. А с другой стороны — где оно, это место? Может быть, вот как раз здесь и есть, чуть повыше задницы. Тёплая большая рука, почему бы и нет, даже и зябко без неё будет как-то… нет, пусть остаётся, раз уж так сложилось, но в будущем Ольша будет бдительна ко всяким поползновениям!..

От этого она развеселилась и дразняще провела языком вдоль шрама, по здоровой коже. Прихватила зубами — не сильно, но остался светлый отпечаток. Поцеловала сам шрам, грубый такой, твёрдый… рубец наверняка совсем мёртвый, а вот ниже от её дыхания поднимаются волоски.