Книга Половина пути, страница 90 – Юля Тихая

Что-то горячее, пьянящее разливалось внутри. Сама Ольша была лёгкая-лёгкая, в теле — ленивая истома, внутри плескались пламя и шальное желание сделать что-нибудь эдакое. Она прогнулась, подставляя поцелуям шею, провела по доверчиво подставленному боку. Сощурилась на солнце, ловя сбитое дыхание и кусая пекущие губы.

Всё это было очень ярко. А ещё — очень мало. И Ольша, не успев толком даже обдумать эту идею, торопливо расстегнула на Бренте ремень и высвободила член.

Он уже стоял и едва не прыгнул в руку, а вот Брент шумно выдохнул и попробовал отстраниться.

— Ольш, ты уверена, что…

Она приподнялась и заткнула Бренту рот поцелуем, а затем ласково тронула его внизу, сорвав с губ хрип.

В длину член был не ужасающий, а вот обхватить его пальцами у Ольши не получалось. Бархатистый, удивительно нежный, чуть влажный ближе к головке… она почему-то не хотела смотреть вниз, как будто в виде беспорядка в одежде и торчащего между телами члена было что-то новое и пугающее. Вместо этого Ольша смотрела куда-то в Брента.

Провела рукой вверх-вниз, вверх-вниз.

Твёрдый, чувствительный ствол, чуть вздрагивающий от её прикосновений. Первые движения — ласкающие, бережные, без нажима. Собрать пальцами липковатую каплю смазки с головки, снова провести вверх-вниз, увереннее, твёрже. Каждое движение — словно сквозь толщу воды. Приноровиться, привыкнуть, член чуть загнут вправо и к животу. Вверх-вниз…

— Ольш…

— Замолчи! — дрогнувшим голосом велела Ольша.

И взялась крепче.

Брент, сдавшись, прикрыл глаза и запрокинул голову. Ольша уткнулась взглядом в его шею и двигала рукой, ровно, будто под счёт. В лёгких горел воздух, голова кружилась, и всё было такое блестящее, такое яркое, что казалось ненастоящим. Вверх-вниз, вверх-вниз, двадцать два, двадцать три.

Брент был очень тихий, только дышал тяжело и иногда так сжимал руки у неё на талии, что это было почти больно. Вверх-вниз, вверх-вниз, тридцать шесть, тридцать семь…

Ольша смотрела куда-то сквозь Брента и считала про себя, пока он, наконец, не выдохнул, не подался вперёд. Сперма выстрелила в сторону, расплескалась длинным пятном на рукаве ольшиной куртки, и девушка медленно отвела руку. Брент ткнулся лбом ей в плечо, едва слышно выругался.

Вода за его спиной стояла тихая-тихая, серебристая. В ней бликовало солнце, ветер играл травами на берегу. Шелест, скрипучий голос какой-то птицы… хорошо.

Какое-то время Брент сидел с закрытыми глазами, успокаивая дыхание и наблюдая, как кружатся в черноте световые пятна. Ольша сползла с его коленей, встала, отошла в сторону. Плеснула вода, — а Брент так и сидел неподвижно.

Расстегнув на нём штаны, Ольша выглядела страшно довольной своей выходкой. Осмелела, обнаглела, помыкала им, бессовестная девчонка! Хотелось одновременно трогательно умилиться и отодрать её до крика.

К собственному сожалению и некоторой неловкости, Брент в подробностях представлял, какой Ольша могла бы быть в постели. Нежная и хрупкая, она охотно отзывалась на ласку, легко зажигалась, ловила темп и настроение. С ней было просто, комфортно, и сама она была такая притягательная и так вкусно пахла.

Внутри Ольши чувствовались и страсть, и умение поддержать чужую игру, и желание поддаваться и подстраиваться, и азарт. Лёгкая, подвижная: такими и принято представлять огневичек, и это часто считают чем-то натужным, пошлым. Ольша была очень естественной. Можно увидеть почти как наяву, как она выгибается под ним, подаётся навстречу, обхватывает ногами, прикусывает губу…