Книга Половина пути, страница 93 – Юля Тихая

Но хотя бы до прорыва — у Брента была жизнь. И к тому моменту, как она сломалась, он смог что-то понять про себя, стать приличным специалистом и заработать право работать по профессии, а не быть брошенным в самое пекло мясом.

Что было у Ольши? Гимназия, в которой её, девчонку из слишком правильной семьи, похоже, травили. Стоверг и бесконечная учёба, три года — много и мало одновременно. Война. Смерти, очень много страха, ужасный быт, мудак с анекдотами. «Знаешь, сколько я людей убила?» — Брент представлял и видел, какое у неё делается лицо от запаха подгоревшего мяса.

Плен. От всего, что она рассказывала про выработку, шевелились волосы на голове. Болтовня с призраком, которая помогает не свихнуться, тяжёлый труд, отвратительные условия, невозможность спать, полная беспросветность. А ведь она оказалась там больной, она наверняка видела пытки и нервные срывы, которые в таких местах лечат лаконично, выстрелом в голову…

Несколько ублюдков, которые напугали её так, что девушке отказала её собственная сила. Боль, кровь, отвращение к самой себе. Две недели пешком по горным дорогам, в полном одиночестве, без припасов, без вещей.

Она ведь и жизни никакой увидеть не успела, зато насмотрелась на такое, что вообще никому не надо видеть. И сейчас ей нужны, если уж честно, покой и тишина. Она и сама столько раз говорила, что хочет домой — забиться в угол, дать волю чувствам, выплакать, выкричать. Отогреться. Привыкнуть к мысли, что всё закончилось. Понять, что делать с собой и как жить дальше.

Вместо этого у неё есть нищета, ночёвки на земле и необходимость по несколько часов в день держать здоровенную конструкцию. И — что уж там — ещё один мудак, который не смог удержать при себе руки.

Брент мог много оправдывать себя тем, что не насильник и всё с ней обсудил, и вообще она сама виновата. Но это Брент был здоровый и здоровенный мужик, которому даже кошмары уже почти не снятся, и который хотя бы имеет общее представление о том, как должны выглядеть взаимоотношения мужчины и женщины. И, наверное, ему стоило бы подумать, насколько на самом деле с ней можно обсудить её страхи и безопасность.

Или уж по крайней мере переспросить её ещё раз и убедиться, что неловкие и чуть дёрганые движения — это неопытность и неудобная поза, а не паника и не истерика.

Обещал же не пугать, обещал быть внимательным. Понимал, что у девушки проблемы. А сам наехал на неё вместо того, что поддержать. Вот уж красавчик.

Брент машинально хлебнул из кружки. Остывший чай был гадким, как и всё то, что перекатывалось у него внутри. «Первое, о чём мы должны думать, — поучительно говорил отец, когда ещё думал, что из его сыновей могут получиться медики, — это как не сделать хуже!».

Брент снова потёр пальцами переносицу. И сам про себя решил: пороли его мало. Надо было больше и сильнее, может быть хоть так в этой каменной башке завелись бы мозги.

— Замёрзнешь так, — буркнул Брент и накинул ей на плечи свою куртку.

Её собственная сползла в полузатопленные заросли и была теперь мокрой и грязной. Брентова была девчонке слишком велика, смотрелась смешно и так подчёркивала её хрупкость и нежность, что Брент не мог разобраться, чего хочет больше: сгрести её в охапку или съездить себе по лицу.

Ольша резанула его взглядом и картинно выдохнула тепло.