Книга Половина пути, страница 94 – Юля Тихая

Посыл был прозрачный, но Брент всё равно рывком поднял из земли усточивый кубик с относительно чистой каменистой поверхностью и уселся на нём, подперев импровизированный табурет силой и заодно немного укрепив берег. Ольша, может, и не замечала, но её бревно медленно съезжало в воду.

Глянул на девчонку. Она съела всю нижнюю губу до красноватых дыр, но по крайней мере руки были целы, и глаза сухие.

Надо прекращать это всё.

— Извини, — тяжело уронил Брент. — Я был излишне резок.

— А ещё ты дурак, — подтвердила Ольша и задрала нос.

Брент смиренно вздохнул:

— Почему именно я дурак?

Ольша одарила его таким взглядом, как будто Брент был дураком потому, что не понимал, почему он дурак.

— Милая, я действительно стараюсь не давить. Я не хочу, чтобы ты ломала себя из-за меня.

— Обойдёшься, — фыркнула Ольша.

— Ну и хорошо.

Разговор как-то не клеился. Ольша выглядела не столько испуганной, сколько сердитой. Это, наверное, и к лучшему, но теперь у Брента не сходились друг с другом куски конструкции.

— Мне кажется, будет правильнее прекратить. Я в любом случае всегда могу помочь, если у тебя…

Ольша вздёрнула подбородок и перебила его, спросив с вызовом:

— Что, я так плохо дрочу член?

— Ты испугалась, и…

— Сам ты испугался! А если я тебе сиськи покажу, в обморок упадёшь?

— Чего?

Ольша в ответ сгрузила ему в руки куртку, подняла с земли свою и принялась отряхивать её и обсушивать.

— Ольша. Ты сердишься на меня? Почему?

— Потому что… это не честно. Ты же говорил, что мне не нужно думать, не слишком ли тебе сложно купить мне конфету. Что это твоя ответственность. А это моя половина пути! Как там, с этими твоими шагами, верёвками, тьфу… но это моё! Я захотела, я решила, почему тебе можно с конфетами, а мне…

Она запнулась, а потом смутилась и замолчала. Брент растерянно разглядывал её лицо.

— Всё ведь… всё ведь хорошо было, — хрипло сказала Ольша и спряталась в своей грязнющей куртке. — А потом ты что-то себе придумал, и теперь… отбираешь у меня…

— Ольша, у тебя было страшное лицо. Пустое и испуганное. И руки…

— Я… — она подняла голову и несколько раз недоумённо моргнула. — Когда?

— После.

Она села чуть ровнее, брезгливо стряхнула с себя грязь, снова взялась чистить куртку. Задумалась. Нахмурилась. А потом призналась:

— Я не заметила.

Посмотрела на Брента беспомощно, а у него всё перевернулось внутри.

— То есть… знаешь, наверное… может быть, ты и прав. Всё было хорошо, и интересно, и мне нравилось, и мне хотелось… хулиганить, что ли? И чтобы ты…

Ольша покраснела, а Брент, не удержавшись, протянул руку и аккуратно заправил ей выбившиеся волосы за ухо. А она не дёрнулась и не отпрянула, даже как-то потянулась навстречу ласке.

— Потом, в какой-то момент, будто… воздуха стало меньше. Это не про страх, это что-то другое. Как будто всё не со мной, а я отдельно, не здесь, и я… как застреваю в этом. Сложно вспомнить, что это моё тело. Ты извини, что так вышло, я не хотела, чтобы… Но я не пугалась. Я тебя не боюсь. Ты… добрый.

В этот момент Брент почувствовал себя мудаком вдвойне. Очень добрый, очень замечательный Брент, сорвал на неё собственное раздражение на пустом месте.

Он протянул ей руку, и Ольша, с готовностью отложив куртку, переползла к нему на колени. Уткнулась носом куда-то в шею, вцепилась пальцами в рубашку. Такая нежная, такая отзывчивая…