Книга Мой Неидеальный прынц, страница 85 – Наталья Тудаль

Снаружи доносились приглушенные голоса. Голос льеры Брошки — резкий, рубленый, полный ярости. И голос Итана — сначала взрывной, затем сдавленный, почти безнадежный. Я не разбирала слов. Мне было всё равно. Я стояла посреди комнаты, дрожа как в лихорадке, сжимая и разжимая кулаки.

Он всё разрушил. Своим импульсивным, глупым, мужским взрывом. Я выстраивала хрупкую, изощренную защиту — образ холодной, рациональной женщины, чей разум слишком ценен, чтобы его сжигать. А он взял и вывалил перед всеми нашу личную, грязную драму. Теперь Совет видел не потенциальный актив, а истеричную пару, раздираемую ревностью и скандалом. Мы снова стали диковинками. Но на этот раз — жалкими.

Я подошла к умывальнику, плеснула ледяной воды в лицо. Капли скатились по щекам, смешиваясь с соленым привкусом, прорвавшимся сквозь ледяную плотину. Это были не слезы. Просто физиологическая реакция на стресс. Я так себе сказала.

В дверь постучали. Не Итан. Стук был твердым, властным. Льера Брошка.

— Войди, — выдавила я.

Она вошла, закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, скрестив руки на груди. Ее взгляд был тяжелым и усталым.

— Ну, поздравляю, — произнесла она без предисловий. — Вы оба превзошли сами себя. Он — своим идиотским рыцарским порывом. Ты — своим упрямым, глухим высокомерием.

— Мое… что? — я не поняла.

— Высокомерие, — повторила она, отчеканивая каждое слово. — Ты так уверена в своей логике, в своих книжных знаниях, что отказываешься видеть очевидное! Ты так боишься снова оказаться дурой, что предпочитаешь поверить в измену мужа, а не в то, что тебя банально подставили! Это и есть высшая форма гордыни, девочка. Думать, что твоя боль и твои подозрения важнее фактов.

Ее слова ударили больнее, чем крик Итана. Потому что они были правдой. Горькой, неудобной, унизительной правдой.

— Он все испортил, — прошептала я, отводя взгляд.

— Он попытался защитить тебя! — вспылила она. — Криво, глупо, по-солдатски! Но он пытался! А ты… ты его за это наказала. Молчанием. Самая жестокая казнь для мужчины в его положении. Ты отняла у него возможность быть твоим рыцарем. Ты сама загнала его в угол, где оставался только взрыв.

Я села на кровать, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Я так ясно всё видела со своей стороны. Свою боль, свое предательство. А она показала мне всё с его стороны. Его беспомощность, его отчаяние.

— Что мне теперь делать? — спросила я, и в голосе прозвучала та самая, детская потерянность, которую я так тщательно прятала.

Льера Брошка тяжело вздохнула, подошла и села рядом.

— Первое — перестать вести себя как обиженная девица на выданье. Второе — выйти туда и поговорить с ним. Выслушать. Не как судья, а как… союзник. Враг не дремлет, Мэриэм. Амалия не появилась здесь сама по себе. Кто-то ее прислал. Кто-то, кому выгодна наша ссора. Пока вы дуете друг на друга губы, они точат ножи.

Она встала.

— Решай. Лепить обратно вашу разбитую вазу или продолжать собирать осколки, чтобы потом порезаться самой. Я свое сказала.

Она вышла, оставив меня наедине с раздавленным самолюбием и пронзительной, жгучей правдой.

Прошло может быть, полчаса. Может, больше. Я сидела, глядя на свои руки. Учительские руки. Привыкшие исправлять ошибки других. А свои собственные?

Я поднялась. Ноги были ватными. Я подошла к двери, положила ладонь на холодное дерево. Сделала глубокий вдох.