Книга Мой Неидеальный прынц, страница 86 – Наталья Тудаль

Я вышла. Итан сидел в том же кресле, где сидел утром. Он не смотрел на меня. Его взгляд был устремлен в камин, где тлели угли. Он выглядел разбитым.

— Итан, — произнесла я тихо.

Он медленно повернул голову. В его глазах не было надежды. Только усталая обреченность.

— Мне… — я сглотнула комок в горле. — Мне нужны факты. Всё, что ты помнишь. Без эмоций. Только факты.

Он смотрел на меня несколько секунд, как бы не веря, что лед тронулся. Потом кивнул.

— Я вернулся с прогулки. На столе стоял кувшин вина. Я выпил один кубок. Потом… горьковатый привкус. Голова закружилась. Я сел на кровать. Дальше — провал. Пока мать не трясла меня. И… и ты не стояла в дверях.

Его рассказ был сухим, лаконичным. Солдатский рапорт. И от этого он звучал убедительнее любых клятв.

— Амалия… — я с трудом выговорила это имя. — Она что-то говорила?

— Мать сказала, что когда она ворвалась, Амалия что-то кричала. Вроде… «Он обещал! Он сказал, что ты откажешься от нее!».

Ледяной комок в моем животе начал таять, сменяясь другим чувством — холодным, ясным гневом. Не на него. На тех, кто это устроил.

— Обещал… — прошептала я. — Кто? Кто мог ей это пообещать? И как она проникла во дворец?

Наши взгляды встретились. В его глазах тоже горел уже не гнев, а та же самая, знакомая нам обоим решимость. Решимость охотников, наконец-то учуявших след настоящего зверя.

— Герцог был прав, — тихо сказал Итан. — Это не просто дело о колдовстве. Это… политика. Грязная и беспощадная. И нас с тобой пытаются убрать как пешек.

Я подошла к его креслу и опустилась на колени перед ним, взяв его руки в свои. Они были холодными.

— Прости, — выдохнула я. — Прости за свою глупость и свою гордыню.

Он сжал мои пальцы, и в его глазах появилась жизнь.

— Я тоже… я не должен был кричать. На Совете. Я все испортил.

— Ничего, — я слабо улыбнулась. — Мы это исправим. Вместе. Как и всегда.

Льера Брошка, стоявшая в дверях в столовую, молча наблюдала за нами. На ее лице мелькнуло нечто, отдаленно напоминающее удовлетворение.

— Ну, вот и хорошо, — проворчала она. — Помирились. А теперь хватит нежничать. У нас работа. Надо выяснить, кто этот «Он». И найти Амалию. Пока она не стала очередным «несчастным случаем», как Гурий.

Мы с Итаном переглянулись. Стена между нами рухнула. На ее месте теперь стояла крепость. И мы были готовы к осаде. Настоящей.

Слова льеры Брошки повисли в воздухе, холодные и тяжелые, как свинец. «Он обещал...» Кто? Кто обладал такой властью, чтобы манипулировать дочерью герцога, и такой изощренностью, чтобы устроить подобный спектакль?

Итан первым нарушил молчание, его голос был низким и опасным.

— Амалия... Она в свите императрицы. У нее есть свободный доступ во многие покои дворца. И... — он с ненавистью выдохнул, — она неприкосновенна. Пока ее отец жив и пока она под защитой короны, тронуть ее — значит объявить войну и герцогу, и трону.

Льера Брошка фыркнула.

— Неприкосновенна? Эта ядовитая мушка? Ее неприкосновенность заканчивается там, где начинаются государственные интересы. Но докажи, что это она подсыпала зелье, а не просто пришла «утешить» старого друга. Все будут только рады поверить в романтическую историю, а не в грязный заговор.

Я поднялась с колен, мой разум уже работал на опережение, выстраивая новые связи.