Книга Скальпель против волшебства, страница 136 – Мария Волконская

Небо дрогнуло.

Тарис услышал звук еще до того, как увидел их. Словно ветер наполняет и полощет паруса. Следом появились тени. Не спускались, а обрушивались с небесной выси, будто спрыгивали прямо с низких облаков.

Каралисков было много, но все они двигались почти синхронно, как если бы ими управляла общая воля. Вонзив когти в почву, они складывали кожистые крылья и опускали головы, сверля людей иссиня-черными глазами. Чипс оказался среди них, но не прилетел, а спрыгнул со скалы, почти отвесной, с редкими кустами кизильника. Он уверенно карабкался, используя когти и мощные задние лапы, ловко балансируя хвостом. На последнем рывке зверь оттолкнулся и приземлился среди сородичей, тут же задрав морду кверху.

Посмотреть было на что.

Приземлившийся вожак был громаден. Вдвое, если не втрое больше Чипса. Мускулистый, с глазами, сияющими, как два оникса. Шкура его была темной, словно сотканной из самих сумерек. По плечам и шее тянулись седые полосы. Он сложил крылья и встал, вонзив когти в землю. Один из них сломан под самый корень, вместо него бугрился хрящевой нарост. Остальные были длинные, кривые, с белесыми краями. Под нажимом тяжелых лап хрустели камешки и трескались старые корни, пробивавшие щели в скальной тропе.

Чипс опустил голову, как и положено младшему, хотя он и достигал уже живота любого из присутствующих охотников.

Вожак поднял морду, вытянул шею и издал зов. Долгий, протяжный и почти музыкальный, если, конечно, не учитывать звериную хрипотцу в его основе. Рев звучал тягуче, низко, древняя вибрация растекалась по воздуху. Пробегала по коже и оседала в груди. Сотрясала кости и сдавливала ребра. У Тариса свело челюсти и сами собой заскрежетали зубы.

Звук уходил вверх, теряясь в облаках, и тогда остальные ответили.

Некоторые из каралисков присоединились сразу, другие задерживались, дополняя звучание слоями. Звери вторили своему предводителю многоголосым хором, в котором чувствовались строй и порядок, будто кто-то дирижировал невидимой рукой.

И даже Чипс, стоявший в стороне, наконец поднял голову, чуть дрогнул, повел ушами и, неуклюже, будто смущаясь своего неокрепшего голоса, протянул короткое "ау", все же встав на одну ноту с остальными. На фоне громадных тел и тяжелых крыльев он казался юным, почти щенком, но не оставалось сомнений – он был частью их круга.

Казалось, сам воздух вибрировал от воя, и дрожь эта передавалась земле. Пробежала по ветвям деревьев, разбудила чащу. С испуганными криками разлетелись стаи ворон.

Вожак широко, с глухим шелестом кожистых мембран расправил крылья, и, не отрываясь от земли, принялся мерно двигать ими, будто собирался взлететь, хотя сам оставался так же недвижим, как скала вокруг него, загребая когтями землю под собой.

Порыв воздуха хлестнул по лицам. Листья закружились, песок вонзился в глаза, иголки сосен летали вокруг, больно жаля кожу. Кто-то их охотников, не выдержав, опустился на колени. Другой заслонил лицо ладонями, будто от палящего пламени. Третий отпустил нож, и тот бесполезно звякнул о камень.

Даже Грейтон пошатнулся. Он по-прежнему держал оружие, но рука его слегка дрожала. В глазах его, несмотря на страх, читалась решимость. Он замахнулся и сделал шаг вперед.

«Куда ты лезешь, дурак?! Ему твой нож, что зубочистка», – пронеслось в голове Тариса.