Книга Тайна доктора Авроры, страница 160 – Александра Федулаева

«Многоуважаемая маркиза,

Примите мои слова благодарности за ту прямоту, с какой вы выразили своё беспокойство в недавнем письме. Не скрою: ваши замечания были справедливы, как и всегда. Возможно, я был чересчур беззаботен — или, точнее, небрежен в поведении, что дало пищу для разговоров, отнюдь не украшающих ни мою фамилию, ни круг, к которому я принадлежу.

Вы правы: в нынешней обстановке мой долг — не провоцировать праздные пересуды, а заняться делом. Тем более что после смерти моей супруги я до сих пор не привёл в порядок одно из важнейших наследств — поместья в Доррингтон. Доходы с них резко упали, люди жалуются на запустение, и, признаюсь, мне самому давно следовало туда отправиться.

Я принял решение на некоторое время оставить Эвервуд. Не скрою, частично под влиянием вашего письма. Мудрые советы не проходят мимо, когда исходят от столь достойной дамы, как вы. Уверен, моё удаление из светского круга лишь подтвердит всем, что я человек рассудительный, способный поставить обязанности выше личных привязанностей. Да, я намерен оставить в прошлом все излишние волнения, в том числе и те, что касаются графини Элдермур.

Быть может, в тишине провинции, вдали от сплетен и взглядов, мне удастся пересмотреть свою жизнь. Кто знает — быть может, я даже решусь снова вступить в брак. На этот раз — с благовоспитанной, здравомыслящей леди, которая пожелает тихого, уравновешенного быта, а не балов и демонстраций. Прошу вас довести до сведения и уважаемой герцогини, что я услышал её беспокойство и принял меры. Это послание, надеюсь, развеет любые сомнения.

С почтением и благодарностью,

Ваш племянник,

лорд Эштон».

Когда перо описывало финальные буквы, он остановился, перечитал всё — от начала до конца. Лицо его оставалось непроницаемым.

Он аккуратно встряхнул письмо, дал чернилам подсохнуть, потом сложил лист вдвое, вложил в конверт, запечатал сургучом с собственным гербом. Безупречно.

Затем он позвонил в колокольчик.

Через полминуты появился лакей — молодой, молчаливый, с глазами, всегда опущенными к полу.

— Джаспер, — произнёс Эштон ровным голосом, — этот конверт необходимо доставить лично маркизе Роксбери, не позднее завтрашнего утра. Вручить в её руки или передать через главную горничную. Только через неё. Понял?

— Да, милорд.

— Не общайся ни с кем. Если спросят, скажи, что я отбыл в Доррингтон по делам. И не задерживайся на обратном пути. Я ожидаю отчёта.

— Разумеется, милорд.

Лакей взял письмо обеими руками, низко поклонился и удалился почти бесшумно. Дверь за ним закрылась.

Эштон встал из-за стола и подошёл к окну. Он открыл створку, вдохнул прохладный воздух и проговорил почти с усмешкой:

— Значит, он всё ещё роется, — сказал он тихо. — Пусть роется. Главное, не дать им добраться до правды. Пока она молчит, я в безопасности.

У ног его лежала разорванная записка, а в руке — бокал вина. Он пил медленно. Неспешно.

Мужчина вернулся к столу, достал из ящика пачку писем — адресованные покойной Бренде Сомервиль или написанные ею самой. Все перехваченные. Все вскрытые.

Он бросил их в камин.

Пламя разгорелось, а на лице Эштона мелькнула тень улыбки.

— Если правда исчезает раньше, чем её увидят, это не ложь. Это просто забвение.

В тот день погода будто отражала моё состояние — серая, тяжёлая, хмурая. С самого утра над Эвервудом висели облака, но дождь не спешил. Всё застыло в ожидании. Я ходила по дому с ощущением, будто забыла что-то важное… Или, наоборот, вот-вот что-то должно произойти.