Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 147 – Уоллис Кинни

Призрак матери обнимает меня.

– Спасибо тебе, – говорит она, глядя на Мэтью. И мне хочется кричать от ее радости.

Мэтью смотрит на меня, мягкая обожающая улыбка приподнимает уголки его губ. Он заносит кинжал, и мое сердце начинает бешено колотиться, кровь шумит в ушах, точно ревущий поезд. Мерцающая медная цепочка отходит от лезвия в руках Мэтью и обвивается вокруг него. Его глаза встречаются с моими. Я не могу вдохнуть.

– Это не прощание, Кейт, – говорит Мэтью. – А только самое начало.

А затем он вонзает кинжал себе в грудь.

Я с криком просыпаюсь. Миранда и Селеста вдвоем визжат надо мной. Я лежу на диване в библиотеке. В воздухе пахнет дымом, а из бального зала доносится завораживающая музыка вальса.

– Геката!

– Ты проснулась!

– Что, черт возьми, произошло? – спрашиваю я.

Мои сестры переглядываются, пока я собираюсь с духом, все еще не оправившись от вида крови, бьющей из сердца Мэтью.

– Вы в порядке? – спрашиваю я, оглядывая их обеих. Края пальто Селесты опалены, а рука Миранды выглядит немного потрепанной, но в остальном они кажутся невредимыми.

Обе кивают.

– Когда ты упала, все тени исчезли, – говорит Селеста.

Мое платье влажное и пахнет солью. В керамических горшочках вокруг меня горят благовония. Карты Таро разбросаны в странных направлениях на полу у дивана. А на приставном столике стоят полупустые флаконы с соленой водой.

– Что вы со мной делали? – спрашиваю я, и безумный смешок срывается с моих губ.

– Ты не просыпалась, – раздраженно говорит Миранда. – Мы перепробовали все, что только могли придумать. Селеста даже пыталась готовить по маминой книге.

Она морщит нос при каком-то неприятном воспоминании.

– Как долго я пролежала без сознания? – уточняю я, снова прислушиваясь к скрипкам и болтовне за дверью библиотеки.

– Несколько часов, – говорит Селеста, вытирая мне лицо салфеткой. – Уже далеко за полночь.

– Почему играет музыка? – недоумеваю я.

Мои сестры смотрят друг на друга.

– Ну, когда темнота отступила, все остальные решили, что опасность миновала. Никто, казалось, не беспокоился о том, что ты потеряла сознание. Уинифред даже не захотела нам помочь. Она просто сказала: «Кейт теперь сама по себе», – говорит Селеста. Она скрещивает руки на груди и морщится. – Ковен решил не тратить впустую праздничный вечер.

Я моргаю.

– Они на вечеринке? – спрашиваю я вслух. Селеста кивает.

– Все очень довольны. Они немного не в себе с тех пор, как Миранда подала твой праздничный торт. Но не волнуйся: она приберегла последний кусочек для тебя. – Селеста указывает себе за плечо. И действительно, на одном из столиков для чтения на фарфоровой тарелке красуется толстый ломоть шоколадно-карамельного яблочного торта. – Нам пришлось драться с несколькими старейшинами, которые хотели заполучить его, после того как ты потеряла сознание. Но Миранда защищала его как львица.

Старшая хмурится, слушая наш разговор. Она не признает и не опровергает ничего из рассказа Селесты.

– Я потеряла сознание, и старейшины тут же попытались съесть мой торт?

И снова мне хочется смеяться.

– Хватит, – рявкает на меня Миранда. – Ты не хочешь нам рассказать, что именно с тобой произошло?

– Миранда, – неодобрительно тянет Селеста.

Лицо старшей сестры убойно серьезно, но я не могу сдержать рвущийся из груди смех. Я смеюсь, чтобы не заплакать. Но слезы все-таки подступают. Сначала одна слезинка, потом вторая. Они проливаются между моими веселыми смешками, и вдруг я не могу отдышаться. Льется все больше слез, и мой смех переходит в тяжелые, надрывные рыдания.