Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 145 – Уоллис Кинни

– Геката, – зовет чей-то голос. Я поднимаю взгляд: моя мама подбегает ко мне, ее ноги не оставляют никакого следа в траве.

– Мама? – зову я, пытаясь побороть нарастающее беспокойство.

– О, милая, мне так жаль, – печально говорит она. Мама внимательно приглядывается ко мне и качает головой.

– Что такое?

Пожалуйста, пусть она просто скажет, что все будет хорошо. Что все секреты раскрыты. Что сражение наконец закончилось.

– Это все моя вина, милая. Я пыталась защитить тебя. Уберечь тебя от него. – Если бы духи могли плакать, клянусь, судя по ее дрожащему голосу, она была на волосок от слез. – Я согласилась назвать тебя ведьмой пограничья, как и обещала. Но я никогда не говорила, что стану обучать тебя. Я думала, эта лазейка спасет нам обеим жизни. Но сейчас он окончательно отомстил мне. И обрек тебя на судьбу худшую, чем смерть.

– Он больше не сможет причинить тебе боль. Теперь мы все можем вернуться домой.

Мне хочется рыдать, потому что ничто никогда не казалось настолько далеким от истины.

– Ох, милая, – тихо говорит она. – Если мы так сделаем, все Нижнее королевство последует за нами. Это будет безумие. Хаос. Сейчас ключ у тебя. Ты должна принять его в себя и стать вратами. Прежде чем он тебя уничтожит.

Ключ словно раскаляется, его края начинают мерцать и заостряться. Он увеличивается, превращаясь в многоцветный кинжал. Я вижу свое лицо в отражении на клинке. Хочу отшвырнуть его, но пальцы не разжимаются. Внутри меня нарастает желание. Желание, которое не утихнет, пока я не поднесу кинжал к груди и не погружу его в свое сердце.

– Мама? – зову я снова, испуганная и сбитая с толку, борясь с желанием проткнуть себя ключом.

– Все в порядке, милая, – говорит она, успокаивая меня. – Я останусь с тобой, несмотря ни на что. Пока не родится другая ведьма пограничья и твое бремя не станет легче.

Это действительно хуже, чем смерть. Миранде и Селесте придется присматривать за моим спящим телом, которое никогда не проснется. Я их больше не увижу. Я никогда не увижу Мерлина, женщин Атлантического ключа, детей Ипсвича. Все они будут видеть во мне только коматозный труп, который станут хранить в какой-нибудь больничной палате в течение следующих пятидесяти лет, пока мое материальное тело не разложится окончательно.

Тем временем я буду вынуждена стать связующим звеном, удерживающим завесы миров на месте. Это ужасное приглушенное место, где ничто не живет и не растет, станет моим вечным домом, ибо кто в здравом уме когда-нибудь снова назовет свою дочь ведьмой пограничья?

– Я проклята, – шепчу я в ужасе.

– Нет, – раздается позади меня приглушенный голос Мэтью.

Я оборачиваюсь и, задыхаясь, всхлипываю, видя, что он пришел в себя. Но вся его правая рука сморщилась и почернела. Он тихо, медленно подходит ко мне и берет мою свободную руку в свою. Медный шрам на левой мерцает в свете свечи. Он тянется к кинжалу, но я отдергиваю ладонь. Мэтью вздыхает.

– Кейт, – тихо шепчет он.

Я яростно качаю головой.

– Нет. Нет, я тебе не позволю.

– Я уже мертв, – настаивает он, глядя на свою руку. – Разложение зашло слишком далеко.

– Неправда! – упорствую я. – Я могу спасти тебя. Выкачала же энергию смерти, чтобы вылечить руку Миранды. Я могу исцелить тебя, как исцелила ее.

Мэтью смотрит на меня со смесью восхищения и удивления и нежно проводит здоровой рукой по моим волосам.