Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 88 – Уоллис Кинни

– Мэтью, я думаю, что мама убила моего отца, – хрипло признаюсь я.

– Нет. Нет, она этого не делала, – настаивает он.

Я отчаянно мотаю головой.

– Врачи сказали, это была лейкемия. А если нет? Если она отравила его одним из тех ужасных проклятий, что описаны в книге?

– Хватит. Пока хватит, – шепчет он мне на ухо, притягивая к себе. Я обнимаю Мэтью, утыкаюсь лицом в его шею и рыдаю.

Той ночью мне ничего не снится, я только плыву в каком-то бесконечном тумане. Наконец меня будит раскат грома. Сейчас утро, но небо за окнами гостиной все еще затянуто грозовыми тучами. Я лежу на придвинутом к стене диване под стеганым одеялом.

Мэтью в другом конце комнаты спит, откинувшись в кресле у камина. Его дыхание ровное, но он не выглядит умиротворенным. Его лицо, такое же красивое, как и всегда, даже с тенью щетины, кажется усталым. Он выглядит отягощенным невидимым грузом. Мерцающий бронзовый шрам на его руке за ночь заметно потускнел, но все еще проглядывает сквозь края бинтов под рубашкой.

Физически я чувствую себя намного лучше, чем вчера. Мои ноги больше не болят, горло пришло в норму, и суставы не ноют. Но у меня раскалывается голова, а лицо опухло и саднит от слез. Такое чувство, будто в душе зияет рана, такая же глубокая и зловещая, как на руке Мэтью. Я хочу закрыть глаза, зарыться под одеяло и спрятаться подальше. Но обе мои сестры приезжают сегодня вечером и ожидают полноценный праздничный ужин.

Мне почти становится смешно. Как я сумею объединить эти две противоположные реальности в своей голове и не сойти с ума? Как смогу думать о вырезании тыкв, а в следующую минуту размышлять о злых деяниях собственной матери? А еще Король, Что Внизу, послал за мной адских гончих, желая заявить на меня права и утащить в свое королевство.

Самое худшее из всего этого – предательство матери. У меня есть большое подозрение, что она была не единственным человеком в моей жизни, у которого имелись от меня секреты. Уинифред явно знала больше, чем рассказала. Иначе почему она так бурно отреагировала, когда я упомянула о причастности Джинни? Мэтью, при всей его доброте, тоже несвободен от моей паранойи. Он что-то знает, но отказывается говорить. Оставляет мои вопросы без ответа или дает ответы настолько расплывчатые, что от них мало толку. Кто еще мне лжет? Миранда? Может, Селеста? Черт, а что, если Мерлин и есть Король, только замаскированный?

– Прекрати, Кейт, – шепчу я, прикрывая глаза рукой. – Если ты дошла до того, что подозреваешь кота, значит, официально свихнулась.

Я медленно поднимаюсь с дивана и на цыпочках крадусь на кухню. Против октябрьской хандры, отягченной грозами и плохими мыслями, есть только одно лекарство. Я обхожу все расставленные по комнате резные фонарики и беру мамину книгу рецептов из ее угла. Дрожащей рукой листаю страницы, пока не нахожу нужный. Мамин фирменный горячий шоколад с соленой карамелью.

Тихонько покашляв, чтобы прогнать комок в горле, я принимаюсь за работу, в точности следуя указаниям. Молоко, сливки, карамель, какао-порошок и специи – все смешать в большой кастрюле на огне. Мерлин просыпается и запрыгивает на стойку рядом со мной, наблюдая, как моя деревянная ложка чертит бесконечные круги в плавящейся смеси. Я добавляю последние крупицы золотых хлопьев и несколько порций виски, представляя, как тепло от камина наполняет коттедж и не дает буре пропитать стены своей сыростью и унынием.