Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 76 – Таня Драго

Резкий порыв ветра, словно невидимый великан, решивший сыграть злую шутку, с оглушительным звуком захлопнул тяжелую дверь амбара.

— Что это было?! — взвизгнула Эйлани, подпрыгнув так высоко, что чуть не опрокинула масляную лампу.

Чертежи шишкоперегонного аппарата, над которыми они так самозабвенно корпели, разлетелись по полу амбара, словно испуганные голуби. Один лист медленно планировал в сторону, изображая на своем пути изящную спираль — видимо, демонстрируя принцип работы того самого змеевика, о котором они только что рассуждали.

Илиран метнулся к двери с проворностью молодого оленя, услышавшего рык льва. Схватился за массивную ручку, дернул… ничего. Еще раз, с большим усилием… опять ничего. Дверь сидела в косяке так плотно, словно ее приколотили там гвоздями.

— Заклинило, — констатировал он с мрачностью врача, объявляющего неизлечимый диагноз. — Похоже, перекосило от влаги.

— Отлично! — воскликнула Эйлани с энтузиазмом человека, которому только что сообщили, что его дом сгорел дотла. — И как мы выберемся?

Она метнулась к окнам, по которым хлестал дождь с таким напором, что казалось, будто кто-то поливает стекла из пожарного шланга. За окном творился форменный хаос — деревья гнулись под порывами ветра, словно участвовали в соревновании по художественной гимнастике, а дождь лил с такой интенсивностью, что даже рыбы, наверное, жаловались на избыток влаги.

— Боюсь, никак, — Илиран почесал затылок с видом полководца, обнаружившего, что его армия окружена. — По крайней мере, пока не стихнет буря.

Он выглядел так смущенно, словно его поймали за кражей шишек. Неловкое молчание повисло между ними, тяжелое как мешок с мокрым песком, и прерывалось только раскатами грома, которые звучали, будто где-то наверху кто-то таскал по полу гигантскую мебель.

— Твой отец будет в ярости, если узнает, что мы провели ночь… здесь, — произнесла Эйлани, пытаясь говорить спокойно, но голос у нее дрожал, как у человека, стоящего на краю пропасти.

— А твой отец, возможно, будет в восторге, — внезапно улыбнулся Илиран, и улыбка у него получилась такая, словно он только что разгадал сложную загадку. — Он уже неделю пытается оставить нас наедине.

Эйлани покраснела так ярко, что могла бы заменить собой масляную лампу.

— Ты шутишь? — она попыталась изобразить возмущение, но получилось скорее как у актрисы, которая забыла свою роль. — Он с подозрением относится ко всей вашей семье. Кроме Телианы, конечно.

— Но тебя буквально вталкивает в мои объятия, — заметил Илиран с проницательностью детектива, раскрывшего преступление века. — Или ты не заметила?

В самом деле, если вспомнить последние дни: Бертран постоянно устраивал им “случайные” встречи, оставлял их наедине под разными предлогами, а однажды даже “забыл” Эйлани на производстве в то время, когда Илиран работал допоздна.

Совпадение? Как бы не так!

Эйлани отвернулась, уставившись в окно, по которому продолжали стекать потоки воды. Дождь барабанил по крыше с такой настойчивостью, словно требовал, чтобы его впустили внутрь.

— На самом деле… — она запнулась, потом вздохнула так глубоко, словно собиралась нырнуть на морское дно, — сейчас я настаиваю на сотрудничестве с тобой.

Эти слова прозвучали как признание в государственной измене. Илиран уставился на нее так, словно она только что объявила, что умеет летать.