Книга Вернись, я все прощу. Дракон передумал разводиться, страница 94 – Таня Драго

Бертран стоял рядом, увлечённо обсуждая с другими баронами «падение великого дракона», и не заметил, как молодой человек подошёл к его дочери.

— Эйлани, — тихо позвал Илиран.

Она вздрогнула и обернулась, и в её глазах на мгновение вспыхнула радость, которую она тут же попыталась скрыть.

— Мой отец запретил мне танцевать с тобой, — прошептала она, бросая испуганный взгляд в сторону Бертрана.

— Тогда давай просто поговорим. Я скучал по тебе, — Илиран незаметно протянул руку и сжал её ладонь, спрятав их переплетённые пальцы в складках её розового платья.

Я кружилась в объятиях Лоренцо, пытаясь сосредоточиться на его комплиментах про шишковые деликатесы, когда краем глаза заметила, что происходит у стены. Анмир стоял там, как одинокий волк, изгнанный из стаи, и наблюдал за нашим танцем. Выражение его лица было… странным. Не злым, не завистливым — скорее печальным и каким-то умиротворённым одновременно. К нему подошёл один из местных крестьян — тот самый, чью телегу он чинил на прошлой неделе. Я знала об этом, потому что в деревне новости разносятся быстрее ветра.

— Никогда не думал, что скажу это, но… вы изменились, господин, — произнёс крестьянин с робким уважением.

— В лучшую сторону, надеюсь? — Анмир грустно улыбнулся.

— Раньше вы бы даже не заметили такого, как я. А теперь… вы помогли моему сыну починить телегу на прошлой неделе.

И тут началось. Словно почуяв слабость, к Анмиру начали подтягиваться местные аристократы.

Иванар выпятил грудь и громко обратился к Анмиру:

— Что ж, дракон, твоя бывшая жена построила то, что ты разрушил. Теперь её все обожают, а ты… просто призрак прошлого!

Несколько гостей недобро усмехнулись, словно зрители в цирке, ожидающие, когда лев наконец-то прыгнет через горящие кольца. Все помнили, каким был Анмир в гневе.

Но вместо взрыва ярости произошло что-то невероятное.

— Ты прав, Иванар, — Анмир спокойно кивнул. — И я горжусь ей. Горжусь тем, что она смогла создать.

Иванар открыл рот, потом закрыл, потом снова открыл, похожий на рыбу, выброшенную на берег. Он явно ожидал всего, чего угодно, но только не этого. А мне стало за него неловко. Что-то не хочется любезно болтать о травах с тем, кто бьет того, кто не сопротивляется. А ведь мой прекрасный травник явно был нацелен на удар.

А Бертран, конечно, не мог упустить такую возможность.

— Не верю своим ушам! — прокричал он так, что половина зала обернулась. — Сам Анмир признал свою никчемность!

И тут что-то во мне щёлкнуло. Может быть, это была справедливость. Может быть, простое человеческое приличие. А может быть, я просто не могла смотреть, как стая гиен терзает раненого льва.

Я остановилась посреди танца так резко, что Лоренцо чуть не споткнулся.

— Простите меня, — бросила я ему и решительно направилась к месту происшествия.

— Достаточно, Бертран, — сказала я, и в моём голосе звучала сталь. — Что за удовольствие унижать человека, который не сопротивляется?

Бертран уставился на меня, как на тролля.

— Ты защищаешь его? После всего, что он сделал? — в его голосе звучало искреннее недоумение.

— Он всё ещё отец моего сына, — ответила я твёрдо. — И я не позволю никому оскорблять его в моём присутствии.

Анмир смотрел на меня с таким изумлением и благодарностью, что мне стало неловко. В его глазах промелькнуло что-то, что я не видела много лет — уважение. Настоящее, неподдельное уважение.