Книга Верхняя земля для дроу, страница 21 – Людмила Вовченко

— Мы никого не приглашали, — сказал Каэль, поднимая на меня ясные зелёные глаза. Там — тревога, но и упрямство. — Но если придут, встретим. Вместе.

— Вместе, — повторила я. И наш дом мурлыкнул громче.

* * *

После завтрака Риан утащил меня во двор — «пять минут основы самозащиты», сказал он тоном, не подразумевающим отказа. Пять минут растянулись в полчаса: земля пружинит, воздух обжигает лёгкие, ладонь Риана держит мой запястный сустав, направляет, подсказывает весом. Я падаю в траву — сиреневые блики на лице, смех выбивает дыхание.

— Я не собираюсь жить в мире, где меня охраняют и молчат, — говорю, лежа на спине и глядя в два солнца. — Я хочу жить в мире, где меня уважают и спорят.

Риан наклоняется, его тень перекрывает голубой свет, пальцы касаются моей щёки — лёгкое, почти невесомое касание.

— Тогда спорьте со мной, — отвечает он тихо. — Но не о том, защищать ли вас.

В этот момент из леса выходит серебряный вивернолань, кланяется нам своей короной рогов и пьёт из нашего колодца. Сфинкс у ограды лениво зевает — мол, продолжайте, дети, мне интересно. Феникс дрожит крылом и сыплет золотой пылью, подмигивая мне огненным глазом.

— Кажется, у нас появились зрители, — шепчу. — Перенесём дебаты в дом?

Он отступает на шаг — чётко, ровно. Дисциплина. Но в глазах — огонь, который не спрячешь.

«Когда дом дышит, а гости — не званые»

Днём мы устроили хозяйственный шабаш. Даг уже дал нам комнаты и лестницу; настала очередь «умных» мелочей. Я вставляла бытовой кристалл в нишу над раковиной — прозрачный, с золотистой жилкой, — и слушала, как дом отвечает лёгким гулом. Вода пошла мягкая, как шёлк; фильтр-артефакт булькнул одобрительно. Садовые кристаллы мы разложили вдоль будущих грядок — зелёные, прожилками напоминая листья; земля под ними становилась тёплой, податливой, и воздух наполнялся ароматом сырого хлеба.

— Здесь — теплица, — решаем с Каэлем, чертя на земле план. — Здесь — сарай, запас воды. Хлев потом. Сначала — ограда.

— Я возьму северный сектор, — бросает Ардан. Говорит мало, делает быстро: камень к камню, узор в узор, и вдруг из ровной кучи возникает рустованный угол, как будто стоял здесь всегда.

Вивернолань помогает — да-да, помогает: косит траву широкими зубами, аккуратно прогрызая дорожки под будущие тропки; сфинкс комментирует, что «периметр должен иметь не менее трёх линий защиты» и мордой сдвигает валуны, которые мы втроём едва шевелили.

— А ты у нас кто по образованию, уважаемый? — не выдерживаю.

— Любопытствующий, — важно отвечает он. — И хранитель источников.

Феникс сушит свежие балки горячей волной, феликус инспектирует подпол («Всё в порядке, никаких мышей, но я на посту»).

К полудню в воздухе уже пахнет доской, щебнем, нагретой травой и… чужими благовониями. Я поднимаю взгляд: на дальнем краю поляны, у кромки леса, стоят двое. Дроу. Женщины. В мягких плащах песочного цвета, с обнажёнными лицами, гладкими, как камень в храмовом бассейне. На шее одной — тонкий жгут чёрных жемчужин, известный всем, кто хоть раз бывал на аукционах. Приз — и кнут. Леди.

— Гости, — произносит Риан так спокойно, что у меня внутри что-то становится на место.

Я не бегу и не приглашаю — просто иду. Два солнца паят моей коже золотой блеск, трава шуршит под ногами, дом за спиной дышит. Подхожу на расстояние голоса.