Книга Фельдшер-как выжить в древней Руси, страница 26 – Людмила Вовченко

— Он… — мальчик с трудом повернул голову, — он самый… правильный… только гордый. Сильный. Ему бы твой мёд… и баню…

Милана оторопела. Потом выдохнула:

— Я подумаю над рецептом его лечения. Баня у меня универсальная.

Пелагея прыснула, мать Ильи прижала к горлу ладонь.

* * *

Когда они вернулись во двор, мыло уже разошлось в народ. И вместе с мылом — слухи.

— Баарыня, — шептали бабы, — вы ведь теперь почти святая. Не зря батюшка говорил: чистота — к Богу ближе.

— Милана святая? — фыркнула Домна. — Это вы у печи скажите, как она вчера на Семёна глянула. Вот там и Бог бы перекрестился.

Но говорили всё равно, и в голосах звучало уважение — такое новое, что Милана не знала, куда его девать.

Она села на лавку, устало вытянула ноги. Пелагея устроилась рядом, сунула ей в ладонь яблоко.

— Мамка… — девочка спросила осторожно, — а ты… Добрыню не боишься?

— Бояться? — Милана задумалась. — Нет. Я боюсь только одного: что он решит, будто знает, как мне жить. Вот тогда… тогда лечить буду уже его.

Пелагея кивнула так серьёзно, будто мама объявила план сражения с самим царём.

— А если он тебе скажет, что ты должна к нему… ну… замуж?

Милана поперхнулась яблоком.

— Тогда, Пелагея, я покажу ему наш нужник. И скажу: «Вот, воевода, твоё счастье. Тренируйся».

Пелагея упала на бок от смеха, каталась по лавке, а знахарки крестились, будто услышали ересь.

* * *

Но вечер принёс новую новость.

Мужики, копавшие нужник, вбежали во двор, шапки в руках, лица белые.

— Баарыня! Люди воеводы на тракте! Сами видели! Пять всадников! Щиты при них! И печать его на кафтанах!

Пелагея вцепилась в подол Миланы.

— Мамка…

— Спокойно, — сказала Милана и поднялась. — Мы чистые? Чистые. Мыло есть? Есть. Больной жив? Жив. Нужник почти выкопан? Почти — тоже результат.

— А что делать будем? — пискнул Семён.

Милана оглядела двор, людей, от которых впервые за десятилетия пахло не гнилью, а баней.

— Будем встречать, — сказала она. — Но не как просящие. А как люди, которые знают, что делают.

— А вы, барыня, — робко спросила Улита, — нарядитесь? Волосы причешете?

— Обязательно, — уверенно сказала Милана. — Чтобы воевода сразу понял, с кем имеет дело.

Она развернулась, направляясь к избе.

— Домна! Тащи травы! Акулина, грей воду! Пелагея — мыло неси! Срочно! Встречать гостей надо красиво. И чисто. Чтобы у них дух захватило.

— От красоты? — уточнила Пелагея.

— От страха, — поправила Милана.

* * *

Она ещё не знала, что приезд Добрыни станет началом такой эвакуации здравого смысла, что знахарки будут хором просить у Бога терпения, что Семён попытается спрятаться в нужнике, а Илья — впервые за долгое время — засмеётся до слёз.

Но знала одно: если воевода явится с гордыней, она вымоет из него спесь, как вчера — грязь из деревни. С мылом. Со всей нежностью.

И по расписанию.

Глава 6 (продолжение)

…в которой воевода Добрыня обнаруживает, что его брата лечит не ведьма, а санитарный ураган, и начинает подозревать, что попал не в деревню, а в поле боя за чистоту

В избе парило так, будто внутри решили сварить не только хозяйку, но и весь её прежний мир.

— Мамка… я тебя не вижу… — жалобно пискнула Пелагея.

— И слава Богу, — прохрипела Милана из облака пара. — Если увидишь — можешь второй раз креститься. Я сейчас безобразная.

— Ты и так была… зелёная, — осторожно напомнила дочь.