Книга Фельдшер-как выжить в древней Руси, страница 58 – Людмила Вовченко

— М-меня? — прохрипел он.

— Да! — драматично крикнула девица. — От вас! Я… беременная!

Во дворе зависла тишина. Такая, что слышно было, как Пелагея шепчет: «Матушка, она… что речь несёт?»

Милана медленно повернулась к Добрыне.

— Добрыня… — сказала она ласково и ужасающе. — И с какой же стороны?

Он открыл рот. Ничего не вышло.

Закрыл.

Открыл снова.

— Я… я… я её впервые вижу! — взревел он, так что куры упали с насеста.

Девица запричитала ещё громче:

— Ой, как же так! Как же так, воевода! Я ж всю ночь слёзы лила, молила Богородицу…

— Стоп! — подняла руку Милана. — Девица. Имя.

— Прасковья! — выпалила та.

— Беременна.

— Да!

— От Добрыни.

— Да-а-а-а!!

Милана достала из-за пояса деревянную ложку и, как жезл власти, подняла её.

— Хорошо. Пойдёмте в баню. Сейчас мы проверим. Если беременность есть — она есть. Если нет — ну… у кого-то сегодня будет приключение.

Добрыня побледнел.

— Что вы делаете? — прошептал он.

— Мою работу, — сказала Милана. — Я, между прочим, медик. И прекрасно знаю, как проверять такие вещи. Там в запасе знахарки кое-что хранят… очень достоверное.

— Что⁈ — Прасковья ахнула. — А… а обязательно?

— Обязательно, — отрезала Милана. — Иначе это будет не лечение, а театр.

Прасковья сглотнула. Добрыня выглядел так, будто молился об исчезновении. Пелагея сияла, как гроздь малины.

И только знахарки вслух обсуждали:

— Вот бы раньше такое было… — шепнула Улита. — Столько девок по пустому батьков бейли…

Милана улыбнулась.

— Добрыня. Идите с нами. Чтобы не возникало новых сплетен.

Он кивнул. Медленно. Как человек, который бы охотнее пошёл в горящий лес.

ГЛАВА 12

Баня встретила их жаром, паром и подозрительной тишиной. Тишина эта была из той породы, которая обычно возникает перед тем, как грянет что-то грандиозное — вроде схватки двух ведьм или падения потолка. Милана сама остановилась на пороге, наслаждаясь моментом, когда вся деревня, казалось, задержала дыхание.

Прасковья стояла в центре — дрожащая, бледная, держась за надутый живот, как кошка, набравшая под подол чужие котята. Добрыня замер у двери, плечами загородив половину света. Вид у него был такой, будто он хотел бы сейчас быть везде, только не здесь: в лесу, на поле битвы, в яме с волками — но не в бане, на процедуре по разоблачению лжебеременности.

— Ну что, Прасковья, — сказала Милана ровно, — начнём.

— Баарыня… — заскулила девица. — Может… может, как-то… и так поверите?

— Нет, — Милана была категорически нежна. — Наука требует фактов. Снимай сарафан.

Резкий вдох пронёсся по бане, как ветер. Добрыня вскинул руку:

— Подождите! Это… не обязательно видеть же…

— А обязательно. — Милана ткнула его ложкой, как учебной указкой. — Воевода, вы тут главный свидетель чистоты процесса. Не переживайте, вы не умрёте.

— Это ещё вопрос… — пробормотал он.

Пелагея стояла сбоку, глаза блестели от возбуждения. Акулина перешёптывалась с Улитой, уже делая ставки.

— Я говорила, что она врет, — шепнула Улита. — Такая животина за неделю не растёт.

— А может, глиной подпёрла? — задумчиво ответила Акулина.

Милана хлопнула ладонью по воздуху.

— Тишина! Мы сейчас совершаем медицинский осмотр, а не ярмарку.

Прасковья всхлипнула, поёрзала, и… с живота тихо слетел мешочек. Самый обычный, холщовый. Простой, непритязательный — и катился по полу так красноречиво, что даже домовой бы заплакал от стыда.