Книга Обелиск, страница 101 – Полин Герц

– Ничего, – Морс наконец поднял взгляд: – Исчезал. В наказание.

– Как это? – Голос дрогнул. Кофе по-ирландски действительно был кстати. А вот кружка показалась слишком маленькой. – За что?

– За смерть мистера Ройса, в частности. – Он ответил так спокойно, словно говорил о чертовом дожде. – Я его убил.

– Тебе придется объяснить. – В кофе захотелось подлить еще виски. Желательно, заполнить градусами всю чашку и опустошить одним глотком. Она наивно полагала, что мир ее больше ничем не удивит. Ошибалась.

– Я наблюдал за ним с той ночи. – Слова давались Морсу удивительно легко, и это злило похлеще отсутствия какого-нибудь «Айришмэна» под рукой.

Выпить или врезать ему по затылку: Стоун еще не решила, но очень хотела ощутить прохладу стекла в пальцах. А Роберт тем временем продолжал – спокойно и ровно, поднимая из-под земли свою незримую армию.

– Я не силен в ваших законах. В отличие от адвоката мистера Ройса. Он добился домашнего ареста. Мистер Ройс, в свою очередь, воспользовался обретенной свободой и позволил себе написать тебе письмо крайне неприятного содержания. На счастье, почту в то утро разбирал Филипп, ведь ты уехала. Так письмо попало ко мне. Читать чужие послания грубо, но в сложившихся обстоятельствах я открыл конверт. Пересказывать все угрозы и оскорбления мне бы не хотелось.

– Ты убил его из-за письма? – Элизабет прижала ладонь к губам. Искала логику, но не находила и терялась еще сильнее. – Не понимаю. Ты был готов смотреть, как я умираю, но не как я огорчаюсь, так что ли?

– Совершенно бессмысленно, опасно и откровенно глупо. Так что я сделал это не задумываясь. – Он слабо улыбнулся, вернувшись к пересчету своих пальцев. – В твоих глазах я должно быть совсем чудак.

– Нет. – покачала головой Стоун, с ужасом осознавая, что брошенные недавно слова оказались чистой правдой: между ними все было по-прежнему. – Это очень… по-человечески.

– Возможно потому, что я начал вспоминать, каково это – быть человеком. – Морс подарил хмурому утру еще одну улыбку, но уже через секунду мягкие черты ожесточились. Он вновь стал тем самым Человеком-без-имени, шагнувшим на порог ее дома холодной февральской ночью. – Впрочем, это уже неважно. Очевидно, за эту неделю случилось что-то, заставившее тебя передумать. И дело не только в смерти мисс Боуз. Я слушаю, Элизабет.

Время замерло: оттягивай сколько влезет, ничего не изменится. Мир не стоит на месте. Ему нет дела до ее желаний и мыслей. Мир не будет скорбеть – ему нужно двигаться дальше. И плевать на остальное. А особенно плевать на какую-то мисс Стоун. Этому якорю место на дне.

– Что ты знаешь о других?

Элизабет все-таки не выдержала – поднялась и скрылась в кухне. Там, в угловом шкафу стояла она – неприкосновенная бутылка бурбона, напоминавшая о времени, когда жизнь казалась куда проще и точно счастливее. Эту бутылку ей вручила Рейчел – по случаю начала работы в настоящей серьезной газете. Под началом известного своей серьезностью Джонатана Уиллиса, чье имя заставляло толстых чиновников вылезать из своих кожаных кресел и лихорадочно искать в записных книжках номера баснословно дорогих юристов и пиарщиков. За последние дни она часто вспоминала об этой бутылке, но прикоснуться к подарку так и не решилась. Вот только обстоятельства требовали решительных действий.