Книга Обелиск, страница 99 – Полин Герц

– Ты рассказал ей слишком много. – в сухом голосе послышались странные нотки укоризны. – Как ты мог?

– Она сделает это, – сам не понимая, отчего, улыбнулся он. – Она не шутит.

Элизабет вскрикнула: от стен отделились тени. Двигаясь бесшумно, с каждой секундой они обретали силуэты, смыкались кольцом, давили и заставляли сердце заходиться бешеным ритмом. Она добилась своего: на нее обратили внимание.

– Уходите отсюда, Элизабет Джейн Стоун. Ваше время пока не пришло. – Чернота свернула парой холодных глаз – такими же на нее смотрел Человек-без-имени, стоя в коридоре дома 118 на Грин-стрит.

– Прекрасно, – Элизабет вспомнила, как сильно ненавидит второе имя и заставила себя встретиться с бездушным взглядом: – Значит, я была права.

Не задумываясь, достала из-за пояса пистолет и прижала дуло к шее:

– Моя смерть важная точка в пространстве и времени, да? – Она все-таки не выдержала и сорвалась на позорный крик. – Если я умру здесь и сейчас, ваш план, вся ваша работа полетит к чертям собачьим. И это случится. Я гарантирую, что испорчу все, если здесь не появится тот, кто называет себя Робертом Морсом.

– Люди лгут.

Силуэт приблизился, но Стоун вросла в землю, запретив себе двигаться. Собственная личность никогда не нравилась, а добрая половина поступков и решений вызывала откровенный стыд. Была кем угодно, только не хорошим человеком, и давно приняла горькую правду. Но всегда помнила – есть что-то еще. То, чем можно гордиться. Такое нужное по мнению дяди Пита, чувство справедливости и не всегда уместная, по его же словам, храбрость. Она всегда была храброй – отчасти, именно это знание позволяло мириться с сотней серьезных недостатков. Могла обмануть, нахамить, разбить сердце. Но спасовать, если верила в правильность принятого решения, – никогда.

– Люди действительно лгут, – щелкая предохранителем, прошептала она. – Но не здесь и не сейчас. Позовите его.

– Он наказан. У него больше нет права ходить в мире живых.

– Плевать я хотела. Верните мне Морса. Верните все, как было. Или смотрите, как ваша сраная вселенная рушится. Или что там случится. Мне без разницы.

Силуэты расступились. Смешиваясь, окутывали плотной густой дымкой. Леденящий холод добирался до самых костей. Она всегда считала выражения вроде «в жилах стынет кровь» излишне театральными, но теперь была готова взять все слова обратно. Кровь стыла. По-настоящему. Хваленая храбрость, подкрепленная безумием и изрядной порцией виски, на поверку оказалась хлипкой и быстро испарялась, уступая место живой панике.

– Верните мне Морса. – Палец лег на курок. Терять нечего, ведь так? – Сейчас же.

Она уже готовилась прикрыть глаза и отправиться в дантовский лес, как вдруг дымка рассеялась. И перед полными ужаса глазами возник он – в своем чертовом черном пальто. Том самом, закутавшись в которое, она чувствовала лишь покой и абсолютное счастье.

– Элизабет… – один широкий шаг, и он оказался так близко, что в глубоких голубых глазах можно было увидеть собственное отражение. Залитые позорными слезами щеки и дрожащие губы. Слабачка. – Что случилось?

Морс осторожно забрал из ее руки оружие. Щелкнул предохранитель, и замершее сердце встрепенулось. Вспомнив, как биться, пришло в себя, а сама она наконец выдохнула.

– Рейчел мертва. – Сглотнув, Стоун отвела взгляд. Смотреть на него было физически больно: она вновь вернулась в ту самую ночь, когда все рассыпалось.