Книга Обелиск, страница 106 – Полин Герц

– Но ты же с ним не согласен, ведь так? – покачала головой она. – Ты проследишь, чтобы все случилось так, как должно?

– Я люблю тебя, Элизабет. И готов отдать все, что у меня есть, за тебя. – Роберт вернулся на кровать и внимательно посмотрел ей в глаза. – Я готов на все, чтобы ты жила. Но это мой выбор. Не мира. Мир должен остаться таким, как есть. У нас нет права рушить законы вселенной.

– Я понимаю, – кивнула Стоун. – И я обещаю умереть так, как нужно. Если нужно, сгорю заживо. Но у меня есть условие. Поклянись, что позаботишься о дяде Пите и этих двух балбесах. Кроме них у меня никого не осталось. А он… Он пообещал, что убьет их, если я не соглашусь жить вечно.

– Я сделаю все, чтобы мистер Боуз, мистер Мастерс и мистер Стерн прожили столько, сколько им отмерено.

– А еще я должна попросить у тебя прощения, – неожиданно выпалила она. – Я спала с другим мужчиной.

– Я знаю, – мягко улыбнулся Морс. – Ты призналась перед тем, как потерять сознание в ванной комнате. Думаю, я смогу с этим смириться, учитывая обстоятельства. Я позабочусь и о его безопасности, если ты назовешь настоящее имя мистера Молота.

– Спасибо, – потупилась она. – И прости. Мне правда жаль.

* * *

Следующие дни вышли одним смазанным нечетким пятном. Элизабет сновала между офисом поверенного, редакционным аквариумом и домом Боуза. Подчищала рабочие хвосты, подписывала документы и настойчиво уговаривала дядю Пита согласиться отправиться на пару недель к морю, обещая присоединиться чуть позднее. Лгать она всегда умела отменно. А по ночам, задыхаясь от наслаждения, шептала имя Морса. И засыпая в объятьях Смерти, ощущала, насколько прекрасна жизнь. И спокойные, с легким ироничным ароматом мысли, погружали ее в крепкий сон – без кошмаров и дребезжащих каруселей. Должно быть так и засыпают люди, которые поступают правильно.

– С Днем рождения, Элизабет, – прошептал он в то самое утро.

Слова прозвучали набатом. Осознание накрыло слишком резко, а страх, что она успешно заталкивала поглубже последние дни, вновь затопил сознание. Одно дело умереть, другое – дышать, зная, что вот-вот умрешь.

По плану. Четко, мать его, выверенному плану.

– Тебя ждут мистер Мастерс и мистер Стерн. Они тоже хотят тебя поздравить. – Успевший не только встать, но и привести себя в неизменно безупречный порядок Роберт протянул халат. – И у них самый большой пирог с пеканом из всех, что я видел. Думаю, нужно сварить кофе.

– Мне страшно, – времени на пустую браваду не было, поэтому она сказала, как есть. В конце концов, что им теперь друг от друга скрывать? – Очень страшно.

– Мне тоже, Элизабет, – Морс оставил на ее щеке легкий поцелуй и прикрыл глаза. – Но вчера после бутылки вина я дал тебе слово, что сделаю все, чтобы твои близкие ни о чем не догадались. Ты взяла с меня это слово.

– Да. – напоминание о бутылке вина подняло волну головной боли, и Стоун поморщилась, свешивая босые пятки с кровати. – Но одно дело – планировать смерть, а другое – умирать. Разве нет?

– Не знаю. Я свою не планировал. – Просто ответил он. Морс хотел добавить что-то еще, но передумал и скрылся дверью.

Вскоре из гостиной донесся топот: квартиру оккупировали шумные соседи, а запах свежего пирога заставил сглотнуть слюну и пойти в ванную.

Голос Мэтта звучал отменно, даже когда он пел глупую поздравительную песенку. Глаза Филиппа были удивительно глубокими и красивыми, даже когда он украдкой смахивал быстрые слезы. Каждый год 20 марта в 2В собиралась неизменная компания – одна хмурая именинница, один заспанный рокер, один восторженный ученый и одна сияющая рыжеволосая веснушка. Но сегодня вместо хохочущей Рейчел в гостиной возвышался сдержанно улыбающийся мистер Морс. Уловив настроение Фила, Элизабет подняла чашку: