Книга Обелиск, страница 43 – Полин Герц

Вот он, ее гребанный Эверест, где вместо флага на снежном ветру развевается чертово черное пальто.

Внезапно плечи накрыла знакомая мягкая шерсть, а озябшая щека уперлась в черный шелк рубашки.

– Вы замерзли, Элизабет, – едва слышно раздалось над ухом. Она впервые слышала его шепот. – Пойдемте домой.

Вот так просто – домой. Неожиданно мягкий голос звучал так, словно его владелец говорил не об отдельных 2В и 4В, разделенных этажами. Словно указывал на нечто целое. Общее.

Посиневшие губы согласно сжались, а дрожащие ноги сделали шаг вперед, но тут же предательски подкосились. И он сделал то, что делал всегда – молча подхватил ее на руки и понес туда, где тлели керосинки: одна на первом этаже, другая – на втором. Каждая по полтиннику. Старьевщик из лавки на Пятнадцатой авеню продешевил – они были бесценны.

Глаза закрылись, озябшие руки, следуя неслышной команде, обвили крепкую длинную шею – так она и плыла: последний выживший на высокой мачте разбитого в шторме корабля. Лишь эхо его спокойных шагов и ее неровное дыхание белым паром в темноте.

Морс аккуратно опустил ее на каменное крыльцо и достал ключи. Замок услужливо щелкнул, и они зашли в тепло. Бледная луна напоследок блеснула в голубых глазах и исчезла, прощаясь до утра.

– Ты не расскажешь мне, почему твой полный тезка шесть лет лежит в гробу? – наудачу, стуча зубами, бросила она: убеждала, что просто хочет услышать правду, но с сожалением признавала, что банально надеется растянуть момент неизбежного прощания.

– Нет, – Морс даже не притронулся к пальто на ее плечах, словно уже понял, что черная шерсть навсегда срослась с тонкой кожей, и для себя ему придется искать новое. А еще не сводил с нее холодных голубых глаз, то ли гипнотизируя и успокаивая, то ли вскрывая душу, подобно искусному взломщику, по одной проворачивая тугие шестеренки.

– Ладно, – кивнула Стоун, понимая, что «нет» – единственный ответ, на который можно рассчитывать. – Можешь остаться. Твою тайну никто не узнает.

– Почему? – он продолжал внимательно вглядываться в ее лицо, словно пытаясь найти подвох.

– Ты спас мне жизнь. – Лучшее, что пришло в голову.

– Это все? – холодный взгляд по-прежнему исследовал ее лицо, казалось, не замечая кромешной темноты и оглушающей тишины вокруг.

– Нет. Не все.

Выдыхая, она поднялась на носочки и впилась в его губы. Требовательно, жадно, не давая времени на план отступления или обороны, не позволяя капитулировать или объявить перемирие. Захватывала, лишала воздуха и возможности отстраниться, сжимала тонкими пальцами сильные плечи. Отчаянно прижимала, штурмовала и брала в плен.

Она ждала чего угодно – оторопевшего бормотания, протестующего мычания, резкого отстранения. Но, вопреки сценарию, который в миллионе вариантов написало воображение, тонкие губы приоткрылись и он ответил.

Спокойно. Уверенно. Сильно.

Ее накрыл запах утреннего леса и холодного северного моря. И она почувствовала себя крошечной росинкой на зеленом стебле, еле заметной точкой в бескрайнем космосе. Потому что ее маленький беспокойный мир только что раскрылся до масштабов вселенной.

Часы за синей дверью пробили полночь.

* * *

Стрелки на часах давно перевалили за полночь. Словно стойкий оловянный солдатик, не покидая пост, он напряженно наблюдал за темной Грин-стрит, выискивая глазами любое движение, пытаясь уловить шорох шин по холодному асфальту. Карета скорой, забравшая ее, уехала недавно, но каждая минута казалась невыносимой вечностью.