Книга Обелиск, страница 44 – Полин Герц

Каждый день, стремясь побить рекорды предыдущего, подкидывал все новые неприятности на усталую голову: казавшееся пустяковым нападение вылилось в реальную проблему. Не успей он вовремя, кто знает, какую бы вену перерезало холодное лезвие, зажатое в трясущихся руках гнилого человечишки, пропитанного дешевым пойлом и провонявшего отвратительным табаком.

Не проверил. Не доглядел. Не справился.

Но она все еще жива: не считая рассеченного виска, здоровью Элизабет Стоун из квартиры 2В, что в доме 118 на Грин-стрит, ничто не грозило. Разве только излишне суетливый приятель, так и не удосужившийся представиться, задушит ее своей непрошеной заботой.

Какая печальная настойчивость.

Наконец, к крыльцу подъехала машина – торопливый водитель, которого после недавних событий он прозвал Мистер Репей, стремясь сравняться с ветром, нервно распахнул пассажирскую дверь и аккуратно достал тонкую фигуру, завернутую в знакомое пальто. Витражная дверь со скрипом отворилась, за ней эхом открылась и синяя.

Шепотом по коридору разнеслись короткие едкие фразы, и вот уже разочарованный хранитель покинул темную Грин-стрит, пока там, внизу, еле слышно плакала такая сильная и решительная нахалка из 2В. Но вскоре шум воды скрыл тихие и отчаянные слезы, а после квартира на первом этаже затихла, погрузившись в очередной беспокойный сон.

Растерянные за долгие годы манеры твердили, что стучать в синюю дверь можно уже с восходом нерасторопного зимнего солнца, но холодный рассудок подсказывал, что тревожить усталую обитательницу нижних комнат пока рано. Подброшенная монетка, что пару ночей назад выпала из книги, принесенной докучливым мистером Стерном, встала на сторону разума, и было решено подождать хотя бы до полудня. Но синяя дверь отказалась распахиваться – та, что жила по другую сторону, либо еще спала, либо уже встала, но предпочитала прятаться за хлипкой доской.

Не принес успокоения и вечер – 2В снова не отзывалась на ровный стук. Кулак напряженно сжался, но замер в паре дюймов – он не какой-то чокнутый человечек, чтобы сотрясать воздух попусту, тем более, что спустя пару минут случайно обнаруженный на лестнице Мистер Провал сообщил, что Элизабет уехала.

– Надолго. Стерва забрала тачку, – пояснил Мэтт, бренча мусорным мешком, доверху набитым пустыми бутылками и безысходностью. – Обещала вернуться к утру.

– Благодарю, – бросил он, поднимаясь наверх.

– Что, приглянулась? – заговорщически подмигнул Мистер Провал, волоча за собой шуршащий пакет. – Она, конечно, огонь, но характер больно скверный, так что готовься огребать по поводу и без.

– Спасибо за совет, – обронил он, уже закрывая за собой дверь и оставляя растерянного фронтмена наедине с мусором.

Остаток вечера провел, беспокойно глядя на керосинку – сердце подсказывало выследить слишком-деловую-мисс, но чутье твердило, что сейчас с ней все в порядке. Память услужливо подбросила уже знакомый образ: обманчиво мягкие черты лица, за которыми, скрываясь от всего мира, бушует непокорное пламя, лишь изредка всплывая на поверхности глубоких зеленых глаз.

Неожиданный визит рыжеволосой леди, ее имени он не запомнил, раздосадовал: усыпанная веснушками навязчивая особа всучила корзину с вином и закусками: ослепительно улыбалась, кокетливо хлопала глазами и беспардонно напрашивалась на экскурсию по 4В.