Книга В объятии Зверя. Том 2, страница 40 – Зена Тирс

— Справишься? — произнёс воевода, глядя на то, как Рейван при помощи зубов затягивает узел повязки.

Кзорг мотнул головой, отказавшись от помощи.

— Тори и Эрвульф, оттащите трупы в лес, пусть дожирают, — приказала Ингрид. — И отправляйтесь за дровами, пока совсем не стемнело.

* * *

Наступила ночь. Лютый следил за костром, а Эрвульф караулил лагерь. Все остальные, кроме Ингрид, спали подле огня. Она пошевелила плечами, чтобы почувствовать тяжесть гривны на шее. Следом в животе заворочался комок. Ингрид только недавно начала ощущать в теле этот едва уловимый трепет и поняла, что в ней зародилась жизнь.

Лютый осторожно огляделся и, убедившись, что никто его не видит, положил руку на бедро Ингрид.

— Как я по тебе соскучился, — прошептал он, склонившись к ней.

Ингрид ещё ничего не сказала ему о ребёнке: боялась его власти над собой. Воевода никогда не позволил бы ей отправиться в дальнюю дорогу в бремени.

Ингрид тревожилась в преддверии встречи с ваном Стейнвульфом. Она желала передать ему гривну миром, на переговорах, но боялась, не решит ли вождь Лидинхейма узаконить своё положение мечом, не потребует ли от неё сделаться женой его сына, не отберёт ли Нордхейм.

Тревогу Ингрид скрашивала простая женская радость от предвкушения материнства. Нежность распускалась в ней с каждым днём всё сильнее, и Ингрид очень хотела в эту минуту прижаться к воеводе, почувствовать его объятие и уснуть у него на груди.

Лютый почувствовал, что Ингрид клонится к нему, и обнял её.

— Ложись спать, — тихонько прошептал он.

Мех его одежд коснулся её лица, и она улыбнулась.

— Думаю, со Стейнвульфом всё пройдёт хорошо, — произнёс воевода. — Но, даже если он начнёт упрекать тебя, меча не поднимай, — Лютый прижал Ингрид сильнее. — Я буду любить тебя при любом исходе. Подумаешь, Нордхейм. Это всего лишь крепость. Мы уедем, и я построю нам с тобой дом. Знаешь, у меня когда-то была усадьба, и я неплохо справлялся. У нас была единственная на всю округу мельница, мы с отцом сами её построили. Мы очень хорошо жили.

— Ты был мельником? — усмехнулась Ингрид. — Я думала, ты родился с мечом в руке.

— Меч случился потом. До нашествия набулов я его и в глаза не видел.

Ингрид взглянула в лучившиеся светом глаза воеводы.

— Пусть правит сильнейший из вождей, — сказала она. — Стейнвульф сильнее, значит, это его Право. А я буду женой мельника.

Лютый заулыбался. Он никогда не рассчитывал услышать от Ингрид подобных слов и ощутил теперь упоённое счастье.

Они сидели, прижавшись друг к другу. Взор Ингрид блуждал по темноте леса и остановился на Рейване, лежавшем по другую сторону костра. Перевязав рану, кзорг быстро уснул. Лицо его, серое и мрачное, застыло, словно каменное изваяние. Он был похож на отца, он должен был стать Верховным ваном, но… Вдруг Ингрид поняла, что за разговор Рейван хочет иметь со Стейнвульфом.

«Меня вызвать на поединок не посмел, но зато решил вызвать Стейнвульфа! Как же я не сообразила сразу⁈ Как только гривна окажется у Стейнвульфа — он вызовет его на поединок! Даже покалеченный, кзорг победит старого вана — и придёт конец всем риссам!»

Ингрид задрожала.

— Что с тобой? — спросил Лютый.

Ингрид промолчала, лишь глаза её сверкнули негодованием. Сердце бешено забилось. Она поняла, что у неё больше нет надежды обрести тихое семейное счастье — ей нельзя слагать с себя гривну. Она взглянула в наполненные тревогой глаза воеводы и поняла, что не сможет ему признаться.