Книга В объятии Зверя. Том 2, страница 42 – Зена Тирс

Рейван, разгорячённый выпитым мёдом, усмехнулся.

— Не хочу говорить. А то мы снова сцепимся!

— А я хочу, — процедил Лютый. — Ты видел её? Как она, здорова? Я же волнуюсь за неё. Расскажи.

Лицо Рейвана помрачнело, а взгляд блеснул ревностью.

— Дэрон, не надо, — вмешался Тирно. — Снова ведь подерётесь.

Лютый не ответил на слова друга, всё его внимание было приковано к кзоргу.

— Я видел её, — произнёс Рейван, отпив из кубка. — Здорова она теперь или нет — не знаю, — он нервно застучал пальцами по столу и вылил остаток мёда в глотку. — Она была больна. Потом поправилась. А потом я уехал.

Рейван потянулся к кувшину, чтобы вновь наполнить кубок. Лютый пододвинул ему и свой бокал.

— Рейван, — сказал воевода, заметно потемнев лицом. — Я сожалею, что с тобой всё это сделали. Ты был бы хорошим вождём. Ты сильный и верный. Как твой отец. Я был бы рад служить тебе. Жаль, правда, жаль…

В зале поднялся гомон, застучали боевой гимн. В двери внесли украшенную праздничными лентами тушу кабана, и Стейнвульф поднялся с кресла.

— Я хозяин этого дома, но сегодня отдаю честь первой принести клятву Верховному вану! — сказал он, улыбнувшись Ингрид.

Она поднялась. От запаха, исходившего от животного, желудок мгновенно сжался. Позыв к рвоте заставил сгорбиться, но она пересилила себя и положила руку на голову кабана.

— Я дочь вана Ингвара, глава клана Нордхейма и вождь всех риссов! Я взываю к духу своего отца и всех его предков. Я клянусь защитить от врагов все наши земли!

Стейнвульф переглянулся с Ингрид.

— Я рад, что тебе достало мудрости прийти ко мне с миром, — сказал он. — Ты дочь, достойная своего отца. Жаль, что ты женщина. Этот год был тяжёл для нашего народа — мы понесли много потерь. И я взываю к предкам: клянусь не допустить междоусобицы, сохранить единство нашего народа, а вместе с ним и нашу силу и веру! Клянусь быть достойным вождём, не хуже всех прежних!

В зале воцарилась напряжённая тишина. Стейнвульф рассмеялся.

— Ну же, пейте! Ешьте! — взмахнул он руками. — Приносите ваши клятвы!

Зал зашумел, загремели кубки. Тушу кабана понесли дальше. Все воины по очереди приносили клятвы над его щетинистой головой. Кто-то делал это вслух, кто-то мысленно.

— Клянусь в новом году обзавестись сыном, — улыбнулся Лютый.

Тирно довольно покивал, поднося ко рту кубок.

Рейван следом за воеводой потянулся перевязанной после схватки с варгом рукой к щетине кабана.

— Я клянусь, что не пролью крови Ингрид, — едва слышно сказал он.

Кабана понесли дальше. Лютый покосился на кзорга.

— Ты это для меня такой подарок сделал? — шепнул он.

— Просто больше нет ничего на свете, в чём бы я мог поклясться.

Кабана разрезали и разнесли ломти мяса на каждый стол. Пир продолжался. Ингрид поморщилась от запаха, снова перебарывая тугое чувство тошноты.

— Что, у тебя нервы сдают, Верховный ван? — прыснул Стейнвульф. — Не бойся. Утром соберёмся, и ты скажешь, что слагаешь гривну. Поединок отменим. Я оставлю тебя править в Нордхейме — все уважают тебя.

— Хорошо, — натянуто улыбнулась она. — Тогда до утра. Валюсь с ног после дороги. — Ингрид поднялась из-за стола, но, уходя, добавила: — Стейнвульф, отдохни и ты хоть немного в эту ночь: завтра нас ждёт тяжёлый день.

Ван в ответ рассмеялся.

— Разве кто из мужчин желал когда своему сопернику отдыха? Так может сказать лишь женщина!