Книга Невозможная хозяйка таверны «Драный кот», страница 143 – Йона Корппи

Но отпустить его руку оказалось сложнее, чем я думала. Словно что-то внутри сопротивлялось самой мысли разорвать контакт. И это пугало.

— Спасибо, — в голосе Хокона прозвучала такая нежность, что захотелось немедленно сбежать. Или, наоборот — шагнуть ближе. От этой неопределённости внутри всё переворачивалось.

— Почему ты так странно себя ведёшь? — выпалила, пытаясь справиться с непонятными чувствами. — То невыносим настолько, что хочется придушить или стукнуть чем-нибудь тяжёлым, то вдруг становишься таким, — я взмахнула свободной рукой, не находя слов. И всё ещё не отпуская его ладонь.

— Если я скажу, что влюблён в тебя очень давно, поверишь ли ты мне? — неожиданно тихо спросил он.

* * *

Я отпустила его руку, делая шаг назад, словно обжёгшись. Не такого ответа я ждала. Внезапно воздух показался слишком холодным, а звёзды — слишком яркими.

— Месяц — не такой большой срок, — пробормотала растерянно, пытаясь скрыть, как сильно его слова выбили меня из равновесия.

— Месяц? — в его голосе прозвучало искреннее удивление.

— А разве нет? — нахмурилась, вспоминая события последних недель. — До случая в библиотеке, когда твоему другу Танши стало плохо, ты едва замечал меня.

— Этот слизняк мне не друг, — резко бросил Хокон с такой злостью, что я невольно вздрогнула.

— Приятель, знакомый — не так уж важно, — скрестила руки на груди защищаясь. — Суть в том, что раньше ты меня не замечал.

— Замечал, — возразил тихо. — Каждую деталь.

Хокон тяжело опёрся о деревянные перила, покрытые искусной резьбой, словно уже не мог стоять самостоятельно. В свете фонарей его борьба с усталостью проступила ещё отчётливее.

— Тебе нужно отдохнуть, — я шагнула к нему, чтобы придержать, если понадобится, и радуясь возможности вернуться к более понятной для себя ситуации. — А потом расскажешь, что не так с барьером.

— Откуда ты знаешь про барьер? — Хокон резко выпрямился, и эта внезапная собранность испугала меня больше, чем предыдущая слабость.

— Папа днём заходил в таверну, предупредил о твоих экспериментах с моими артефактами. — пояснила. — И ты выглядишь так, словно израсходовал слишком много сил еще до помощи мне с магией.

Хокон долго смотрел на меня, как будто решая что-то для себя. В его взгляде промелькнуло нечто тёмное.

— Значит, для тебя важнее это, чем мои слова? — хрипло произнёс он, до побелевших костяшек сжимая резные перила. — Я влюблён в тебя. Настолько давно, что ты испугаешься, узнав, насколько давно.

Его голос звучал странно напряжённо — наверное, от усталости. Да и весь он казался каким-то натянутым, как струна. Наверняка последствия магического истощения — знаю по себе, как трудно держать себя в руках, когда силы на исходе.

Поверила ли я ему? Глупо, но да. Разве могла не поверить, когда Хокон смотрел на меня так отчаянно нежно, что аж дыхание перехватывало? И от этого становилось только больнее.

Если он давно был влюблён, почему столько времени молчал? Почему дотянул до того, чтобы я набралась смелости, сама решилась подойти и в итоге случайно подслушала разговор, приведший к моей фатальной ошибке? Ведь Хокон тогда соглашался с Танши.

Да, возможно, это были просто слова, часть тех непонятных аристократических игр, в которых я не разбираюсь. Но я не знала наверняка. А может, если бы до этого заклинатель хоть раз поговорил со мной, даже в своей пугающей собственнической манере, я бы не обратилась к Фрейе с той отчаянной молитвой. Тогда был бы смысл обсуждать его чувства. Мои чувства. Наши чувства?