Книга Невозможная хозяйка таверны «Драный кот», страница 272 – Йона Корппи

Чендлер придирчиво осмотрел результат приготовлений и, наконец, удовлетворённо кивнул. Мы молча двинулись по древним коридорам храмового комплекса, и путь до церемониального зала казался бесконечным. Каменные стены, украшенные руническими символами, хранили отголоски союзов, заключённых здесь за века.

— Надо же, — вдруг протянул Чендлер, когда мы остановились перед дверями. — Не прошло и года с нашего договора, а ты уже нашла способ избавиться от моей опеки. Теперь можно будет наконец-то вернуться к спокойной жизни.

Несмотря на привычную язвительность, в голосе дракона промелькнула едва уловимая тоска. Сердце сжалось от понимания: под всей своей колкостью Чендлер просто боялся снова остаться один. И хоть Сунь Укун недавно обмолвился, что не даст дракону скучать, я всё равно ощутила укол совести за то, что оставляю дракона. Я молча обняла его, и Чендлер, помедлив, неловко похлопал меня по спине. В этом простом жесте было больше смысла, чем во всех возможных словах.

Когда двери распахнулись и я увидела Хокона, сердце пропустило удар. В церемониальных одеждах из чёрного шёлка с вышитыми золотом драконами он выглядел воплощением древней легенды. Во взгляде моего заклинателя читалось такое восхищение, что я почувствовала, как краснею.

— Маленькая хозяйка забыла, что нужно дышать, — шепнул Шао, подталкивая меня вперёд.

Факелы отбрасывали танцующие тени, создавая магический круг в центре зала. Щиты с гербами древних родов на стенах перемежались алыми шёлковыми лентами с золотыми иероглифами благословений — работа Чендлера, который был настоящим мастером каллиграфии.

Харальд, облачённый в традиционные одежды годи, начал древний ритуал. Его голос, глубокий и торжественный, наполнял зал силой древних традиций. Отец стоял по правую руку от меня, а Шао и Чендлер заняли места свидетелей. Где-то в тенях зала я чувствовала незримое присутствие других бессмертных — Локи и Сунь Укуна, пришедших в качестве бессмертных свидетелей нашего союза.

Когда Хокон взял меня за руку, я почувствовала, как по коже пробежали искры силы. Его пальцы чуть подрагивали — единственный признак волнения, который он позволил себе показать.

Отцовский меч засветился древней магией, когда мы произносили клятвы. В его свете я заметила, как серебряный браслет на запястье Хокона вспыхнул, отзываясь на слова обета, а в воздухе мелькнули золотистые руны — точно такие же, какие я видела в библиотеке в тот вечер.

Но всё это отступило на второй план, когда Хокон наклонился для первого поцелуя как мужа и жены. В этом поцелуе не было ничего от церемониальной строгости — только нежность, страсть и обещание вечности. Я прильнула к нему, чувствуя, как его сердце бьётся в такт с моим, как его руки крепче сжимают мою талию, словно он всё ещё не верит, что я действительно принадлежу ему.

Когда мы разомкнули объятия, Харальд объявил нас мужем и женой перед богами и людьми. Серебряные браслеты на наших запястьях вспыхнули последний раз, скрепляя союз, благословлённый самим Локи — равный брак смертной и бессмертного, не имевший аналогов в истории Шэн-Хейма.

…

После церемонии Шао и Чендлер, обменявшись многозначительными взглядами, исчезли первыми. Отец обнял меня на прощание и негромко сказал что-то Хокону, от чего мой теперь уже муж кивнул с почтительной серьёзностью. Харальд задержался лишь для того, чтобы убедиться, что все священные символы погасли, и тоже покинул нас.