Книга Там, где нас нет, страница 936 – Альвин Де Лорени

Из тонкой жести, под присмотром Ёрочки, а все мои с восторгом приняли идею концерта, так, что даже Веник с удовольствием лазил по сцене, порой заставляя опасаться за целостность своего организма, Людвигу были сооружены довольно правдоподобные латы и шлем с открытым лицом. В руки выдана бутафорская алебарда. Улоф обзавёлся стильным чёрным плащом и чёрной же треуголкой, с полями, обшитыми широким серебряным позументом. Под плащом — костюм дворянина в чёрных с серебром тонах. На ногах чёрные штаны до колен, белые чулки и туфли с широким пряжками. Под плащ пристроен фальшивый горб. Улоф по моей просьбе скроил рожу и скрипучим голосом зачитал пару строк из своего текста. Талант! Реально, чёрт возьми, я увидел тролля… В руки ему дали трость-шпагу с круглым набалдашником и образ получился законченным. Лотти удостоился костюма барда, состоявшего из бежевой просторной рубахи традиционного местного покроя, то есть с манжетами навыпуск и полочкой с вертикальными проточками, с широченным отложным воротником, открывавшим нежную шею и ключицы, обшитом по краю кружавчиками — омега же! Жилет цвета охры, ниже пояса — лосины в цвет рубахи, обтянувшие как перчатка стройные бёдра — это он сам придумал. На ногах — невысокие сапожки из мягкой кожи того же цвета, что и жилет. Поверх всего этого — широкий тёмный плащ до середины голени — с тем расчётом, что он в нём будет выступать дальше.

Были пошиты и ещё костюмы. Для омеги-певца просторный переливающийся серо-голубой балахон в пол и для предпоследнего номера в котором были задействованы Жизи и танцовщик, найденный сенешалем, короткий гиматий из грубой ткани, крашеный луковой шелухой, для омеги и набедренная повязка для его партнёра.

Надавив на сенешаля, заставил его раскошелиться на платье для музыкантов — строгие чёрные костюмы из тонкого сукна с ослепительно белыми рубашками и пышными жабо. До этого они выступали в своём — кто в чём мог.

Да. И Делмару с Роланданом тоже пошили. И костюмы и обувь. Делмару так вообще на высоком каблуке. Башмачник сначала взялся ругаться, потом, после того как я его успокоил и разъяснил принцип стального супинатора к которому будет крепиться тонкий, тоже стальной каблук, напротив, загорелся новыми идеями и туфли вышли на загляденье.

За сценой я нагородил из парусины перегородок, долженствующих изображать гримуборные. Одну для омег, вторую для альф.

Прогоняли сначала без участия оркестра весь концерт — тут я транслировал участникам музыку прямо в голову. А затем были прогоны с оркестром — мне надо было, чтобы мейстер дирижёр понимал, где какой темп исполнения нужен — это для танцевальных номеров. Потом, новая музыка требовала сыгранности. И тут оркестр репетировал самостоятельно. Все они находились под моим воздействием, в том числе и с целью недопущения утечки сведений раньше времени. На прогонах и репетициях присутствовали отобранные мной искусники. Каждый из прожекторов был прòнумерован, также как и блок в котором они находились и по моей команде огневики зажигали прожекторы, а я направлял луч на сцену. Вроде получилось. Со звуком было сложнее. Для начала никто здесь не понимал его природу — не доросли ещё. Поэтому сначала лист бумаги, а потом лист тонкой лужёной жести играли роль наглядных пособий. Мне надо было, чтобы звук распространялся по залу строго определённым образом — от сцены к зрителям. И тогда над оркестром студиозусы создавали воздушную линзу, потом чуть поворачивали её в сторòну зрительного зала, а я ходил от ряда к ряду и слушал, как звучит музыка. Аналогично решался вопрос и с певцами, а также с моим конферансом.