Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
Я остановился, задумавшись. А может это я схожу с ума? И всё окружающее мне только снится? Подговорив одного хлебопашца — своего односельчанина, Дон Кихот предложил Санчо Пансе стать его оруженосцем и столько ему наговорил и наобещал, что тот согласился. Главный враг Дон Кихота и человечества — злой искусник Фрестон. Это он отуманил людские души, напялил на их лица безобразные маски, из-за него происходят все беды на земле. Победить его — спасти мир. Так кажется больному разуму несчастного идальго. И Дон Кихот отправляется в путь, чтобы найти злодея и сразиться с ним. Первый его подвиг — освобождение мальчика, которого избивает хозяин. И когда Санчо заявил, что такой подвиг ему не по вкусу, Дон Кихот ответил: — Замолчи, простофиля. Мальчик поблагодарил меня. Значит не успел отуманить Фрестон детские души ядом неблагодарности… Довольно болтать, прибавь шагу! Наше промедление наносит ущерб всему человеческому роду. В этих нескольких фразах — весь Дон Кихот, а последняя становится его основным девизом. И он спешит навстречу второму подвигу — освобождению прекрасного оме, ехавшего в карете — правда, потом выясняется, что и неволя этого оме и события в замке герцога были всего лишь тонким издевательством над рыцарем Печального образа. Потом он освобождает людей, закованных в цепи. Причем, благодарность освобожденных обратно пропорциональна величине подвига рыцаря. Его забрасывают камнями. Избитый каторжниками, Дон Кихот попадает на постоялый двор. — Привет вам, друзья мои! Нет ли в замке несчастных, угнетённых, несправедливо осуждённых или невольников? Прикажите, и я восстановлю справедливость, — говорит еле живой рыцарь. На что рослый человек средних лет — один из постояльцев, восклицает: — Ну, это уже слишком! — Да, оме Лисбет, это даже чересчур «слишком» — восстанавливать справедливость, и над Дон Кихотом затевается великая потеха. Они издеваются злобно. Этим людям смешна идея справедливости, когда начинается волчий закон, когда звук костяшек абака разносится по всему миру, когда речь идёт не о справедливости, а о том, почём идёт мануфактура на Лирнесской бирже. Но вера в людей велика в Дон Кихоте. Даже, когда издевательства достигают предела, он считает, что это проделки подлого Фрестона. — Не верю! Сеньоры, я не верю злому волшебнику! Я вижу, вижу — вы отличные люди, — произносит он, лежа на полу, потому что «отличные люди» протянули верёвку, и он свалился с крутой лестницы. — Я вижу, вижу — вы отличные, благородные люди, — пытается он продолжать, но хитро укреплённый кувшин с ледяной водой под дикий хохот присутствующих опрокидывается на его разгорячённую голову. — Я горячо люблю вас, — не сдаётся рыцарь, — Это самый трудный подвиг — увидеть человеческие лица под масками, что напялил на вас Фрестон, но я увижу, увижу! Я поднимусь выше…. И высокий человек, придумавший всё это, склоняется над ним, лежащим на полу: — И после всего, что они с тобой сотворили, ты полагаешь, что истинное чудо на земле — человек? — Да, сударь мой… — упрямо поднимает голову рыцарь из Ламанчи. — Человек, который соткан из пороков, ошибок, неумений и слабости? — Но также силы, доблести и чистоты! — сверкают глаза идальго. — Ты утверждаешь это? — Да! — Ты слишком много на себя берёшь! — Нет, сеньор! Я всё это видел в своей жизни! |