Книга Там, где нас нет, страница 956 – Альвин Де Лорени

— Эй, эй! Храбрецы! Опасность миновала! И отныне Рыцарь Печального Образа получает еще одно имя: Рыцарь Львов.

И снова мчится пышная кавалькада по дороге.

… А за столом, покрытым темной бархатной скатертью, — семейство герцога — он сам и трое его супругов.

И герцог, и его супруги-оме молоды. Может быть, немножко слишком бледны. Красивы и необыкновенно степенны и сдержанны. Никогда не смеются, только улыбаются: большей частью — милостиво, иногда — насмешливо, реже — весело. Говорят негромко — знают, что каждое слово будет услышано.

На столе перед ними бумаги.

Мажордом в почтительной позе выслушивает приказания своего повелителя.

Отложив письмо Альтисидора в стрòну герцог размеренно и спокойно говорит мажордому:

— Праздник должен быть пышным и веселым. Приготовьте гроб, свечи, траурные драпировки.

— Слушаю, ваша светлость, — сгибается мажордом в поклоне.

Один из супругов герцога, самый старший, напоминает:

— Герцог, вы позабыли погребальный хор.

Лицо герцога не изменилось ни на йоту:

— Да, да, погребальный хор, благодарю вас, оме. Веселиться так веселиться.

Он опять перебирает бумаги:

— Печальные новости утомили. Град выбил посевы ячменя. Многомачтовый наш корабль с грузом пряностей захвачен пиратами. Олени в нашем лесу начисто истреблены браконьерами. А нет лучшего утешения в беде, чем хороший дурак.

Супруги герцога церемонно едва заметно склоняют головы. Второй по старшинству говорит, казалось бы, с интересом:

— Да, да! Непритворный, искренний дурачок радует, как ребёнок. Только над ребёнком не подшутишь — мешает жалость.

Герцог ответствует:

— А дурака послала нам в утешение, словно игрушку, сама Сила. И, забавляясь, выполняем мы волю провидения.

Мажордом осмеливается вклиниться:

— Спасибо, ваша светлость, за то, что вы поделились со мной столь милостиво мудрыми мыслями о дурачках.

Герцог, сделав расслабленный жест изнеженной рукой, отпускает его:

— Известите придворных и пригласите гостей.

Позади герцогского семейства появляется придворный искусник — человек могучего сложения, но с испитым лицом. Грубая челюсть. Высокий лоб. Он то закрывает свои огромные глаза, словно невмочь ему глядеть на окружающих его недостойных, то, шевеля губами, устремляет взгляд в пространство — не то просит Силу о чём-то, не то проклинает.

Появляются, кланяясь, придворные.

Тишина.

Все стоят неподвижно и степенно.

Не спеша появляется карлик, одетый в атлас и бархат, в коротком плаще, при шпаге. Как и семейство герцога, как и все придворные, держится он скучающе и сдержанно.

Карлик, дёрнув за рукав кого-то из придворных, негромко говорит ему:

— Дай золотой, а то осрамлю.

Тот отвечает краем губ:

— Спешишь нажиться, пока новый шут не сбросил тебя?

Презрительно скривив губы, карлик буркнул:

— Не боюсь я нового шута, ибо новых шуток нет на свете. Есть шутки о желудке, есть намеки на пороки. Есть дерзости насчет омежьей мерзости. И всё!

Снаружи в зал донёсся негромкий перезвон колоколов свидетельствующий о том, что кто-то удостоился чести войти во дворец герцога. Послышались шаги мажордома и он, открыв высокие двери, провозгласил:

— Славный рыцарь Дон Кихот Ламанчский и его оруженосец Санчо Панса!

Альтисидор вошёл вместе с Дон Кихотом. Он делает учтивый книксен и отходит в сторòну, смешивается с толпой придворных. Оттуда жадно вглядывается в лица герцога и его супругов — удалось ли угодить? Остальные придворные не меняя выражения лиц напряженно глядят на герцога и стараются угадать, как приняты гости.