Книга Головы с плеч, страница 140 – Зои Хана Микута

Икка сунула руку за пазуху. Вытащила собранные лепестки роз; они были заляпаны кровью Святого, но серебряный цвет принадлежал ей. Она испытывала такую радость, что, когда вороны Каро с карканьем устремились на нее, она почти не обратила на них внимания. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы воззвать к Тьме в их телах, после чего они попадали на землю, как камни. Ничто не могло сейчас помешать ей.

Икка отдала мысленный приказ, и Тул придавил Кэресел к земле. Икка опустилась на колени под массивным торсом Тула, похожим на каменную арку, которая защищала ее от дождя, зажала Каро нос и держала так до тех пор, пока та не открыла рот, после чего пропихнула лепестки между зубами.

Каро закашлялась, побелела от ужаса. Потом попыталась откусить Икке пальцы, но Икка ударила ее по уху, и желтые кудри, взмокшие от пота, упали в грязь. Но движение было мягким. Икка хотела быть мягкой. Кэресел лежала на животе, и Икка прилегла рядом с ней, чтобы они могли смотреть друг другу в лицо под живой «крышей». Она положила руку на щеку Каро, погладила большим пальцем край шрама над глазом ведьмы-вороны. Шрама, который оставила она, Икка.

– Geokjeongma.

«Не волнуйся». Нет, она не хотела, чтобы Кролик волновалась…

– Я все равно попытаюсь тебя ненавидеть, – вполголоса пообещала Икка, чувствуя, как ее сознание начинает размазываться снова.

Она знала, что ей удастся сдержать свое слово; она уже существовала в дюжине других тел, но не испытывала к ним никаких чувств. Что значит для нее сейчас еще один, новый монстр?

– Я знаю, ты оскорбишься, если я буду думать о тебе с безразличием только потому, что я победила.

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 989 Святых

Начать заново. Хэтти нужно было начать заново.

Она сжала кончики указательного и большого пальцев и провела ими линию в воздухе. Святой, лежавший перед ней, развалился. Сначала распался на два тела, из которых она его сшила, потом превратился в кучу рук, ног и внутренних органов, которые раскатились по каменному полу тюремной камеры, и без того скользкому от крови. Она, разумеется, не позволила головам отделиться от позвоночников, так что Святые были еще живы и смотрели на нее, хлопая глазами, пока она размышляла.

Хэтти предприняла вторую попытку. Хэтти поменяла части тел местами.

Святой поднялся снова. Но нет, Хэтти и эта версия не понравилась. Она разобрала его на части. Собрала в третий раз. Почему она недовольна? Почему она так придирчиво относится к своей работе? Ей просто нужна кучка Святых, чтобы одолеть тех, которых Иккадора собиралась послать на штурм Стены. Им не нужно быть красивыми – вообще-то, они никогда и не были красивыми, – но она не чувствовала в этих Святых обычного синергизма. Ей не хватало сейчас медитации, которой она всегда предавалась перед созданием Святых. У нее шумело в голове. И снова она со вздохом разобрала Святого на детали.

У Хэтти наступил творческий кризис. Она ощущала какое-то неопределенное беспокойство после преждевременного завершения праздника. После того, как Иккадора разочаровала ее. Она, Хэтти, была немного не в себе; она утратила прежний интерес к своему искусству, радость творчества. Все Святые, которых она с тех пор создавала, были одинаковыми ничтожествами, никем и ничем, все как один. Пустота, которая порождала пустоту. Голод, который порождал голод.