Книга Головы с плеч, страница 202 – Зои Хана Микута

И тогда Икка поняла, все поняла, и попыталась встать на ноги, чтобы бежать, убежать от спазмов, сжимавших ее горло.

Но рухнула, содрогаясь от рыданий. Тьма задрожала и захрипела вместе с ней.

– Я не буду сражаться с тобой, Иккадора, – произнесла Хэтти. Ее голос был тонким и едва различимым, как будто она находилась где-то далеко, хотя Икка знала, что королева «лежит на полу» всего в нескольких футах от нее. – Я не хочу отнимать у нее это.

– Ты уже отняла у нее ее саму, – рявкнула Икка, но это прозвучало недостаточно свирепо. Она вцепилась в «землю» пальцами и завопила: – Ты уже забрала ее!

– Ей это нравится, – возразила Хэтти.

Кэресел рассмеялась где-то в чернильной тьме; ее смех был похож на стук, издаваемый деревянной погремушкой, в нем не было никаких эмоций, это была просто физическая реакция. Потом зашуршали вороньи крылья – она искала Икку.

Икке прежде приходилось испытывать страх смерти. Этот страх накатывал волнами.

Когда она подумала об убийстве Каро, у нее возникла также неизбежная мысль о том, что Каро, возможно, ее убьет.

А этого Икка никогда не боялась.

В своих грезах, в своих болезненных маленьких фантазиях, с которыми она играла, которые она смаковала, словно карамельки, приклеившиеся к нёбу, Икка всегда рычала, или ухмылялась, или хохотала в последний момент перед смертью, когда Каро наконец настигала ее. Но в этих фантазиях она никогда не была напугана, она никогда не давала ведьме-вороне возможности насладиться страхом жертвы. Помимо этого, Икка знала, что, какой бы устрашающей ни казалась Кэресел Рэббит, на самом деле она была просто смешной, и нелепой, и эксцентричной. И что она тоже была способна испытывать страх.

Икка видела ее испуганной; она видела слезы на щеках Каро, слышала ее крики, разносившиеся по комнатам дома Муров. Икка тогда была уверена в том, что это самые жуткие звуки в мире, эти вопли, и они передавали тот ужас, от которого сжималось сердце Икки, – передавали идеально…

А потом, потом… они с Каро выжили.

И сейчас, пытаясь подняться и призывая на помощь свою магию, Икка вспомнила. Всякий раз, когда она думала о смерти и о том, как она хочет умереть, – если у нее будет выбор… О да, она будет бороться за то, чтобы получить выбор! Так вот, всякий раз Кэресел была в ее мыслях. Иногда обе они были древними, иссохшими старухами, Каро обнимала Икку за талию бледной сморщенной рукой, шептала ей на ухо стихи, и это было последним, что слышала Икка перед смертью. Иногда Кэресел перерезала ей глотку.

Икка по-прежнему хотела этого. По-прежнему хотела, чтобы Кэресел была с ней в ее последние мгновения. Она не знала, что это значит. Не понимала, почему ей нужно от Каро все: любить ее, и ненавидеть ее, и все равно убить ее. Она знала только одно. Хэтти устроила так, что Каро здесь не было. И поэтому к тому моменту, когда Каро – то есть тело Каро, марионетка Хэтти – схватила ее, Икка была готова. Икка была настолько разъярена, что магия сочилась из ее глаз, изо рта, из ушей; она ничего не видела из-за серебристой жидкости, заливавшей ее лицо, ничего не чувствовала, потому что магия, выступившая вокруг ногтей, жгла кончики пальцев. Каро вцепилась ей в ногу, Икку тащили в «шатер» из дрожащих, вопящих гигантских крыльев; черные тела ворон были озарены зловещим светом магии Каро. Икка расправилась со всеми одновременно, нажала на каждое темное пятнышко в легких каждой птицы, и Тьма расцвела в них, растворила их тела, и Каро оскалила синие зубы от боли, когда птицы отцепились от нее и посыпались вниз. Каро стиснула когтистыми лапами предплечья Икки, придавила ее к земле.