Книга Медвежий край, страница 158 – Дарья Кузнецова

И всё же к счастью, что она настояла. Справился бы он сам, без Антонины, с нападающими? Да, и сейчас это не вызывало сомнений, но большой вопрос – какой ценой? И кем бы после того стал?

Сейчас особенно отчётливо звучали в голове слова Ухонцева, и Сидор только теперь пронзительно точно ощутил всю их остроту. После того как столкнулся с Верховой Верой и узнал её историю, после того, как тихий книжный мальчик Сашка помчался спасаться, гонимый звериным инстинктом, в чуждую ему тундру, а вернее – прочь от человеческого жилья, которое вдруг показалось зверю внутри опасным, угрожающим. Мальчишка умом и звериным чутьём понимал, чего лишится в наказание.

Александру навряд ли грозил слишком суровый приговор, он всё же ещё ребёнок, несмотря на тяжесть совершённого преступления. Его бы не казнили и не отправили бы на каторгу, куда там! Вероятнее всего, выслали бы на другой берег лимана. Но зверя повёл страх, который Сидор начал чуять незадолго до появления духов, когда беглеца почти нагнали. Чуять и – понимать.

Потому что сам он задержался в шаге от того, чтобы уйти в тундру точно так же, как сделал это Сашка Верхов. По иной причине, и зверем он бы стал другим. Наверное, не появись в его жизни Антонина, через год-другой – что для вечной мерзлоты и сопок эти годы! – он бы не вернулся с охоты, может, даже не заметив перемены. Ловил бы тюленей с припая, дремал, свернувшись на снегу под застругами…

Сейчас, даже став зверем в момент опасности, Сидор бы сумел вернуться. Сейчас ему было зачем и куда возвращаться. К кому. Вот только Березину совсем не хотелось делать этот последний шаг, отделяющий человека от чего-то другого, пусть даже этот шаг откроет новые пути и возможности.

Не имеющий чародейского образования, Сидор понятия не имел, как это вообще возможно – живому человеку вдруг стать белым медведем, не совершая никаких ритуалов, пусть даже и самых сказочных. Да и вряд ли знали это современные чародеи и проходили в университетах: существование Нави до сих пор держалось в секрете. Но собственный пример всегда нагляднее любых учёных предположений, и Сидор уже не сомневался: это возможно. Если зверь амба сумел стать человеком, отчего бы человеку не суметь превратиться в зверя?

Так что Антонина его всё же спасла. А он намеревался в ответ сделать всё возможное и невозможное, чтобы вернуть её в безопасное место и больше не подвергать подобному риску.

От усталости показалось иначе, но за «порогом» они простояли не пару часов, а всего несколько минут, когда Эрыквын позвал гостей внутрь. Антонина, до сих пор так и не пришедшая в себя после стычки с кэль-эт и непривычно огромной растраты сил, встретила приглашение с облегчением, а в яранге, вслед за Сидором ответив на приветствие, уселась на оленью шкуру, постеленную поверх разбросанной сухой травы, и с наслаждением расстегнула наконец пальто и сняла берет, щурясь на свет.

Под пологом оленеводческого шатра оказалось тепло, сухо и невыразимо уютно после сырой туманной тундры. Пахло очагом. Въевшейся копотью, варёным мясом, прогорклым жиром, кислым по́том, старыми шкурами, землёй и ещё десятком других сильных, ярких запахов – неизменных спутников жилья.

Простая керосиновая лампа, подвешенная к одной из толстых жердей, произвольно пересекающихся и подпирающих купол шатра, озаряла его светло-коричневое нутро и собравшихся людей. Обложенный камнями очаг уже прогорел, но из-под пепла порой поднимались тонкие дымные стебельки – что-то там, в глубине, ещё тлело. На гостей с насторожённым любопытством взирало несколько человек: совсем древняя старуха с изрезанным морщинами лицом, пара парней, снулого вида мужчина средних лет и две женщины, чей возраст Антонина определить затруднялась – уже не девушки, но ещё крепкие и нестарые.