Книга Медвежий край, страница 161 – Дарья Кузнецова

– А говорил, слова подбирать не умеешь! – позволила себе лёгкую насмешку Антонина.

– Это не мои слова. – Он коротко пожал плечами. И вновь умолк.

Бересклет же наконец сообразила, что её смущало: Сидор словно бы избегал её взгляда и вообще – её. Несколько минут она пыталась отыскать причину, но в голову ничего не пришло. Вчера всё было хорошо и будто бы не произошло ничего особенного, а сегодня будто тяготится ею и в глаза глянуть не желает.

Поколебавшись ещё и так и не найдя другого решения, Бересклет предпочла спросить прямо:

– Сидор, что-то случилось?

– О чём ты? – вроде бы искренне удивился он.

– Ты словно бы на меня сердит за что-то или обижен…

– С чего бы вдруг? – Сидор глянул с растерянной насмешкой в глазах, и Антонина неловко повела плечами.

– Может, и не так всё, а только словно что-то за ночь изменилось. Смотреть на меня боишься.

– Да уж конечно, от греха подальше! – весело улыбнулся Березин, вновь глянув искоса и коротко, но ещё веселее.

– От какого греха? – настала очередь Антонины недоумевать.

– Известно от какого! – Мужчина засмеялся. – Ты мне пока только по слухам жена, но помнить об этом иногда трудно.

Тут Антонина наконец поняла, что именно необычного случилось ночью, и запоздало смутилась. От усталости ей было не до приличий вовсе, а теперь вот тоже стало неловко. Конечно, оба они были вполне одеты, не совершили ничего предосудительного, а у самой девушки даже мысль о чём-то этаком мелькнуть не успела, так быстро она сомлела после горячей еды, но всё же… Всё же, наверное, не стоило столь уж тесно жаться к мужчине, тем более ведь не от холода она к нему льнула – и ночью, и утром уже, сквозь сон, ленясь вставать.

И зачем спросила? Теперь неловкость стала взаимной, и только хуже сделалось, тревожнее.

Опять повисло молчание. Дорога шла между крошечных озёр в низине, под ногами плыло и порой с шелестом хлюпало, но сапоги покуда, отдать им должное, не промокали. Неподалёку цвиркали неведомые птицы, ветер задумчиво и низко гудел на одной ноте. Акварельные разводы текли по небу, но не редели и не становились гуще. Дышалось полной грудью, да и шагалось легко, даже несмотря на вязнущие порой во мху ноги.

Щёки вот только продолжали тихо тлеть, а в голове носились суетливые мысли о том, как бы сгладить всю эту неловкость. До тех пор, пока дорогу не преградил узкий ручей.

Сидор, как обычно, приобнял Антонину за талию, приподнял – легко, без усилия, – чтобы перенести через преграду, а девушка столь же привычно ухватилась за широкие плечи. Перепрыгнул он спокойно, ширины было едва ли больше метра, а на другой стороне – камни, аккуратно поставил ношу на один из них… и замешкался, не спеша размыкать случайные объятья. И Антонина пальцев не разжала, только крепче вцепилась в мягкую кожу рубашки.

На мгновение оба растерянно замерли – глаза в глаза, неловкость к неловкости, – а потом Сидор разбил это наваждение коротким:

– Да к чёрту!

И поцеловал – так, как с вечера хотелось. Жарко, жадно, прижав к себе – уже не придерживая, обнимая. А Бересклет и не подумала высвободиться, охотно ответила.

Целовались долго, всласть, благо помешать было некому – на много вёрст вокруг ни души. Да и в другом хорошо, что кругом бескрайняя тундра, и пусть солнечно, но совсем не жарко: не больно-то распустишь руки, когда девушка укутана в пальто. Так что берет с неё Березин стянул, но пуговицы не тронул, а там и вовсе сумел взять себя в руки и прервать поцелуй.