Книга Медвежий край, страница 95 – Дарья Кузнецова

Именно Мельник в своё время разобрался с самыми злобными и беспринципными надзирателями, заставил доктора выполнять его обязанности и обеспечил ссыльным пристойное питание, может, и не балующее разносолами, но и не способное отправить на тот свет прежде срока. Притом всё это сложилось без увеличения финансирования, просто суммы, выделенные государством и шахтой на содержание ссыльных, перестали в таких количествах оседать в карманах.

Всё это Березин знал понаслышке от других людей, Валентин не хвастался, хотя и взирал на дело рук своих с отчётливой гордостью и признание ценил.

На пристани у Мельника имелись другие дела, иначе он бы не потащился провожать гостя, так что распрощались они на ходу. Катер оказался меньше, но куда шустрее обычной посудины, так что долго ждать не пришлось не только отправления, но и прибытия.

На этом шаги, которые возможно было предпринять, не привлекая внимания, у Сидора закончились, а дальше надо было взвесить и решить, с чего начать полноценное расследование. Нагрянуть с обыском к Верхову, невзирая на полное отсутствие доказательств? В столице за такое голову бы сняли – чай, не оборванец какой-то, уважаемый человек, хотя и не дворянин, а здесь…

Чиновников в Ново-Мариинске было немного. Градоначальник со своими немногочисленными помощниками да мировой судья, ворчливый и до крайности ленивый тип. Больше всего он не любил в этой жизни, когда его заставляли работать, в дела никогда не вникал и с уездным исправником не спорил, предпочитая перекладывать на него все решения и подписывать бумаги не глядя.

Формально тут даже земства не существовало, а важные городские вопросы решались «всем миром», по старинке: у Ларина устраивались собрания самых уважаемых и деятельных горожан. Гвалт на таких стоял страшный, но вопросы худо-бедно решались – наверное, потому, что возникали они весьма редко. Березина приглашали как начальника полиции, и за время его жизни здесь таковые собрания происходили два раза: когда в порту сломался кран и требовались деньги на новый и когда зимой случился пожар на складе и город лишился изрядной части запасов провизии.

Но всё равно Сидор предпочитал поступать по справедливости, а Верхову предъявить было нечего, кроме пустых подозрений и результатов метода исключения. Даже неясно, ухаживал всё-таки Саранский за его женой или нет?

Поразмышляв, начать он решил издалека. Поборов желание прямо с катера помчаться к Антонине в больницу и проверить не столько пациента, сколько доктора, Березин пошёл расспрашивать любовницу учителя.

Удальцова как будто поверила в объяснение Сидором своего интереса к её личной жизни – мол, птичка на хвосте принесла, и хотелось бы знать, что да как, – и почти не отпиралась. Помялась немного, но больше из кокетства, чем от желания скрыть – даже удивительно, как они до сих пор избегали огласки. А после, заручившись от Сидора словом офицера молчать обо всём услышанном, изрядно жеманничая, но без особого стыда рассказала о том, что сошлись они с Верховым из-за общей беды: хороших, но крайне скучных и серых супругов.

Эдуард гулял от болезненной жены, у Анастасии муж был тихим и незаметным, очень неглупым и увлечённым, но думать мог единственно о своём телеграфе и электричестве, то ли дело – широко образованный и общительный Верхов. Никаких проблем, никакого быта, никаких жалоб, разве что на непослушание сына, и то редко. Зато в постели Эдик был тем ещё затейником и фантазёром, о чём Удальцова сообщила шёпотом, отчего её нежные щёчки густо покраснели. Сидор и бровью не повёл, задавив лёгкое чувство гадливости в зародыше: бог им судья, а у него другие дела.