Книга Медвежий край, страница 94 – Дарья Кузнецова

Кажется, ему просто хотелось поговорить, так что рассказал он и о родственнице, что пошла та в мать, женщину хрупкую и тонкую – их, маликовская порода, – но всё же куда более крепкую, чем можно судить на глаз. Про отца подробнее пояснил, что тот лесным хозяйством ведает, притом начинал простым лесником, но уж больно толковым оказался и на самый верх выбился. Резкого нрава мужчина, но справедливый и честный.

Березин не знал, что и думать о Маликове. Не от мира сего – точнее и не скажешь. Не робок и не застенчив, но и решительным не назвать. С какой-то своеобразной логикой и необычной манерой, он казался безобидным, но с другой стороны – не поручишься, что он высоко ценил человеческую жизнь, всё же цинизма в нём тоже хватало.

С проверкой его связей внутри общества поселения тоже помог Мельник, усадив друга у себя пить чай: он лучше знал подход к местному люду, инструкцию понял, и Сидору осталось только довериться и ждать. Он прекрасно понимал, что из здешней братии с полицейским никто откровенничать не станет – просто так, из классовой ненависти. Можно найти подход к каждому, но сколько времени уйдёт.

Интересных новостей Мельник не принёс. Ни с кем из тех, кто посещал Оленева, Маликов не знался, с рецидивистами – тоже, справедливо их опасаясь. Ему бы жилось туго, но местная братия то ли брезговала, то ли тоже жалела малахольного. Конечно, Василий и его люди могли что-то упустить, но это весьма сомнительно – местные поселенцы и сторожа друг друга знали отлично, уж кто-то что-то заметил бы. Да и лаборатория в лазарете слова доброго не стоила – весы, спиртовка да колбы, а Антонина уверяла, что для выращивания этих бактерий требовалось оснащение посолиднее.

Всё равно Березин не зря съездил, в деле появилась ещё одна интересная фигура, даже две: супруги Удальцовы. Но Оленев окончательно потерял статус главной жертвы, как ни странно это бы ни выглядело, пострадав заодно с гостями.

– Сидор, ты когда меня со своей Бересклет познакомишь? – заговорил о постороннем Василий, когда мужчины не спеша шагали к пристани.

Сегодня Сидору повезло, отбывал внеочередной катер со срочным сообщением, которое надо было передать телеграфом: что-то сломалось на шахте и требовалось привезти нужные детали, и была надежда успеть погрузить их на следующий пароход, но сообщение следовало передать безотлагательно.

– Приезжай да знакомься. – Березин сделал вид, что не заметил намёков. – Она нынче при деле, в больнице, Саранского выхаживает.

– Да уж лучше вы к нам в гости.

– Ты мне скажи: как совпало, что Маликова именно сюда сослали, к сестре под бок? – Обсуждать Антонину Березин не собирался, пришлось срочно подыскивать новую тему для разговора. – Неужто случайно?

– Скажешь тоже. По знакомству определили, да и мне отписали сопроводительный документ, чтобы не очень обижал. Я уж не вдавался, кто там кому сват, кум или добрый сосед, но из Хабаровска писали, притом судейские. Небось тот чиновник из родни подсуетился. Наше поселение, знаешь ли, на хорошем счету, даром что погода и земля тяжёлые.

– Знаю, – не стал разочаровывать его Сидор.

Он понимал, что во многом это заслуга именно Мельника, его принципиальности и снисходительного отношения к подопечным. Благодаря этим двум качествам в поселении воцарился порядок. Не идеальный, который не способны принять и поддерживать большинство людей, но достаточный, чтобы ссыльные по окончании срока наказания покидали эти края на своих ногах и в относительном здравии.