Книга Целительница из другого мира, страница 2 – Ли Ан

— Лина! — окликнул меня знакомый голос.

Маша, коллега из соседнего отделения, протискивалась ко мне через толпу. Выглядела она еще хуже, чем я — достижение само по себе выдающееся.

— Не спала? — спросила я.

— Вторая работа, — махнула она рукой. — В частной клинике ночь отдежурила. Знаешь, сколько там платят?

Я знала. И знала, что Маша так себя угробит через год-два. Но что я могла сказать? «Брось вторую работу и живи на пятнадцать тысяч»? Смешно.

— Слышала новости? — понизила она голос. — Говорят, оптимизация намечается. Опять.

Оптимизация. Мое любимое слово после «рационализация» и «повышение эффективности». На нормальный русский это переводилось просто: кого-то уволят, оставшимся добавят работы, зарплату не поднимут.

— Да каждый месяц говорят, — отмахнулась я.

Но червячок сомнения уже начал грызть где-то под ребрами. А вдруг правда? А вдруг меня? Последняя пришла в отделение, первая на выход. Классика жанра.

Больница встретила меня облупленным фасадом и вечно сломанным лифтом. Семьдесят пятая городская, гордость района. Когда-то, может, и была гордостью — в семидесятых, когда ее построили. Сейчас это был памятник эпохе, когда на медицину еще выделяли деньги. Немного, но выделяли.

Реанимационное отделение находилось на третьем этаже. Я поднималась по лестнице, считая ступеньки — давняя привычка. Сорок две. Каждый день, туда и обратно. Иногда по несколько раз. Мой личный фитнес, входящий в медицинскую страховку. То есть никак не входящий, конечно.

— Опаздываешь, — Елена Ивановна, заведующая, встретила меня у поста медсестры.

Я посмотрела на часы. Семь пятьдесят восемь.

— На две минуты раньше.

— На две минуты позже, чем надо, — отрезала она и ушла в ординаторскую.

Елена Ивановна была из той породы медиков, которые считали, что если ты не пришел на полчаса раньше, то ты опоздал. И если ты не остался на два часа позже, то ты не доработал. И если ты еще жив после смены — значит, недостаточно выкладывался.

Я переоделась в свою рабочую форму — выцветшие голубые штаны и такую же кофту. Когда-то они были синими. Когда-то и я была полна энтузиазма. Все проходит.

Утренний обход начался как обычно. Палата номер один: Иван Петрович, инсульт, третий день на ИВЛ. Палата номер два: Мария Степановна, инфаркт, стабильна. Палата номер три: паренек после ДТП, молодой совсем, лет двадцать. Смотреть на него было тяжело — вся жизнь впереди была, а теперь…

— Медсестра! — позвал меня врач-реаниматолог Костя. Молодой, после ординатуры, еще не потерявший веру в медицину. Даю ему пару лет. — Поможешь с катетером?

Я помогла. И с катетером, и с интубацией, и с дефибриллятором, когда у Марии Степановны начались проблемы. Это был обычный день в реанимации — борьба за каждую жизнь с помощью оборудования, которое помнило еще Брежнева, и лекарств, которые закупали по остаточному принципу.

К обеду я уже выполнила свою норму по спасенным жизням (одна — Мария Степановна все-таки выкарабкалась), пропущенным обедам (один — свой собственный) и выпитому кофе из автомата (три чашки — это была еще не моя личная рекордная отметка).

— Кондратьева! — рявкнула Елена Ивановна из коридора. — В ординаторскую. Срочно.

«Срочно» в устах начальства никогда не означало ничего хорошего. Либо кто-то из VIP-пациентов жалобу накатал, либо проверка нагрянула, либо…