Книга Императрица без маски, страница 36 – Ли Ан

— Ваше величество, — он поклонился неуклюже, словно вспоминал движение из детства. — Я... спасибо, что помогли матери. Я верну долг, клянусь!

Голос срывается на высоких нотах — признак сильного волнения. Руки дрожат, но не от страха — абстинентный синдром. Он не играл несколько дней.

— Садись, — я указала на стул напротив, намеренно выбрав неформальную обстановку. Не трон и подданный, а два человека за столом. — Как тебя зовут?

— Томас, ваше величество.

Сел на самый край стула, спина напряжена, готов вскочить в любой момент. Классическая поза тревожной готовности.

— Томас, расскажи, когда ты начал играть?

Он облизнул губы — сухость во рту, ещё один признак стресса.

— Три года назад. Сначала просто... для развлечения. Друзья позвали, сказали — попробуй, это весело. Выиграл пару раз, подумал — везёт же! Лёгкие деньги!

Классическое начало. Ранние выигрыши — худшее, что может случиться с потенциальным игроманом. Мозг фиксирует связь "игра = награда" на самом глубоком, примитивном уровне. Помню случай с Виктором Петровичем — выиграл крупную сумму с первой попытки, потом пятнадцать лет пытался повторить это ощущение.

— А потом начал проигрывать?

— Да. Но я думал, вот-вот отыграюсь. Ещё одна игра, и всё вернётся. Удача же не может отвернуться навсегда, правда?

Ищет подтверждения, валидации своей логики. Типично для зависимых — рационализация иррационального поведения.

— Томас, ты знаешь, что такое дофамин?

— Что? — искреннее недоумение. В этом мире нейрохимия не изучена.

— Вещество в мозгу, которое отвечает за удовольствие. Когда ты играешь, особенно когда почти выигрываешь — вот эта секунда между броском костей и результатом — мозг выбрасывает дофамин. Ты становишься зависим не от игры, а от этого ощущения. От химической реакции в собственной голове.

Он смотрел на меня с изумлением, рот приоткрыт, глаза расширены. Впервые кто-то объяснил ему механизм его проблемы.

— Я... я думал, я просто слабовольный. Отец всегда говорил — ты тряпка, не можешь себя контролировать.

Токсичная маскулинность плюс непонимание природы зависимости. Деструктивная комбинация.

— Нет. Ты болен. Зависимость — это болезнь, не слабость характера. Твой мозг перестроился, создал новые нейронные пути. Но их можно перестроить обратно. Болезнь можно лечить.

В этом мире нет групп анонимных игроков, нет программ двенадцати шагов. Но базовые принципы терапии универсальны — принятие, замещение, поддержка.

— Как? — в голосе отчаянная надежда.

— Первое — признать проблему. Ты уже сделал этот шаг, придя сюда. Второе — найти замену. Мозгу нужен дофамин, но получать его можно из других источников. Что ты любил до игры?

Его лицо смягчилось, в глазах мелькнуло что-то тёплое.

— Я... я рисовал. Портреты. Мама говорила, у меня талант. Но потом... не до того стало.

— Отлично. Возвращайся к рисованию. Каждый раз, когда тянет к игре — бери уголь и бумагу. Рисуй что угодно — лица, руки, эмоции. Творчество активирует те же центры удовольствия, но без разрушительных последствий. Третье — избегай триггеров. Мест и людей, связанных с игрой.

— Но они везде... Таверны, площади, даже на рынке играют...

Безнадёжность в голосе. Он уже пытался, но окружение сильнее воли.

— Томас, хочешь работать во дворце? Помощником придворного художника? Здесь нет игорных домов. Строгий распорядок, регулярное жалование, цель.