Книга Кто такая Марта, страница 129 – Екатерина Началова

— Папа одобрил? — сипло спросила.

— Да…

— Если бы нет… Ты бы подчинился?

Демис ответил коротко, после паузы.

— Нет.

Сказал — и быстрее продолжил читать учебник. Со мной не полагалось говорить на сложно-печальные темы. Только у Андроса не получалось надлежащего тона, и я не раз слышала за дверью его звонкое:

— Марта умрет, да? Умрет?

На него шикали и поскорее уводили.

Я не так много помню, но порой приходилось так плохо, что умереть казалось неплохим разрешением проблемы. Сокур приходил во сне, ложился рядом. У него были ледяные пальцы, которые здорово холодили лоб. Я просила его остаться, но он никак не оставался, только тянул меня с собой. Лицо его при этом странно и страшно щерилось. Тогда я как-то понимала, что это не Сокур, а кошмар, и не шла. Один раз у него оказались не ледяные, а теплые пальцы. Они так легко и ласково гладили мои, что я с надеждой вынырнула из удушающего марева.

— Сок?

Но передо мной сидел папа. Он молча смотрел на меня глазами смертельно больного, которому сказали, что осталось жить несколько дней. А я закрыла глаза и снова провалилась в забытье.

Мама дежурила у меня по ночам, ложилась рядом, обнимала. От нее пахло булочками и еще тем родным запахом, который я помнила с детства. Она крепко держала меня и шептала заговоры, которые знала с детства. Я плавала в дреме под ее бормотание.

Силы на помощь я призываю,

Хвори обратно в лес загоняю…

Уйди, уйди, уйди…

Хвори виделись мне зелеными и косматыми, похожими на патлатые корни, которые ходили только ползком, таская за собой тяжелые моховые космы. Там, в дреме, я говорила с кем-то. Он обещал, что я выберусь, но взамен хотел пирожок.

В меня влили содержимое нескольких лугов, прежде чем я перестала выкашливать легкие.

К середине зимы дела потихоньку пошли на поправку. Постепенно я стала дышать без явного свиста. Могла встать без падения, стала способна подойти к окну, посмотреть на бело-серый пейзаж. Даже смогла несколько минут почитать учебник.

— Отец обещал привести к обеду гостей, намекнул, что девочкам должно быть интересно. — Мама подошла со спины, погладила по голове. — Фасолинки всполошились. Полагаю, будут юноши. Составишь им компанию? Им нужна помощь старшей сестры.

«Помощь…»

Я улыбнулась.

— Конечно…

Согласие отозвалось эхом ненарушаемого правила — не отказывать в помощи, но не просить о ней. Я уже была в шаге от решения, но еще не была готова.

К весне я немного окрепла. Мама просила помощи, и я пересаживала с ней цветы, вышивала с сестрами, участвовала в домашних спектаклях, помогала папе с документами, а Демису — со стройкой дома, училась, снова начала ходить. Я щедро дарила семье время, и решалась на следующий шаг.

Решиться не было просто.

Тысячи тысяч дев покидали родительский дом, чтобы войти в дом нареченного, но вряд ли кто-то из них уходил во времени на сто сорок лет назад, где «никогда больше не увидеть» означало само себя без вариантов. Никогда.

Или — или, без вариантов.

Даже если захочешь, даже если передумаешь — никогда. Я читала о возможностях вернуть несколько дней, но несколько лет — нет, такого не было. Не родилось магов, умеющих создавать такие порталы. Не существовало таких артефактов, слов и способов. Реки не текут вспять, мир не крутится в обратную сторону, а у магов нет возможностей прыгать туда-сюда по годам, как кузнечикам по траве. Озеро стало исключением, о котором никто не знал. Сокур узнал от меня, я — от Кирела. Зачем, как и почему — о том ведал только Порядок.