Онлайн книга «И тут я увидела чудовище»
|
Бездна, как все выросли... Но... зачем? — Нет... — выдыхаю. — Ирена сидела с краю, а я около нее. А Макрус напротив меня. Все меняются местами, вынужденные совершенно неприлично касаться друг друга коленями и плечами. Тишина стоит отчетливо неловкая и гробовая. Ирена тихо прижимает к носу платочек — она в него прячется. — Варенье! — с торжественностью главного церемониймейстера провозглашает вернувшаяся мама. Ингренс элегантно принимает золотую розетку и тут же протягивает ее Макрусу. — Нанесите на лицо, князь Макрус, — серебряный голос звучит предельно вежливо. — В район рта и щек. Стоп. Оно же было красным? Последний вопрос адресован мне. Я киваю. Мне неудобно перед Макрусом, да и всеми. — Наносите, — разрешает Ингренс таким голосом, словно Макрус вымаливал у него разрешение на эту процедуру. — Ваше Величество... — голос Макруса сочится недоумением. — Дело государственной важности, — строго напоминает Ингренс, и обращается к родителям, не интересуясь ответом молодого человека. — Лорд Арсиний, леди Ровена, вы с Агартом следуйте в гостиную и непринужденно беседуйте. Папа всплескивает руками и, наконец, созревает, чтобы что-то сказать. Наверное, желает высказать недоумение, концентрация которого в воздухе превышает все мыслимые пределы. А может он хочет уточнить, кому и в какую сторону следует пройти. Мама тоже всплескивает руками, но высоко и прицельно — чтобы закрыть рот папе. Странно, но, видно у папы не так много слов и все они не те. Он теряется, бессильно машет рукой и позволяет увести себя в гостиную. Там уже ждет Агарт. Я слышу неимоверно почтительный голос третьего советника: — Расскажите, каково положение дел на ваших границах, лорд Арсиний? Не беспокоят ли вас дикие звери? Папа тянет долгое: «Э-э-э», но я уже не слушаю, потому что Ингренс втискивает меня около Ирены и уточняет. — Все так? — Все так... — И пылинки? Я автоматически поднимаю лицо на просветы солнца между темными ступенями. Весело поблескивая, пылинки подмигивают мне. Они парят в солнечном луче медленно и уверенно, они давно готовы. — И пылинки... — потрясенно подтверждаю. Он запомнил. Он запомнил историю, все имена, варенье на Макрусе и пылинки. В горле собирается ком, а глаза опять предательски влажнеют. Из воображения по одному выпадают объяснения, просьбы понять и простить, клятвы, исчезает Ингренс с букетом цветов, Ингренс на колене, Ингренс под окном... Исчезает мое собственное гордое, независимое и неприступное лицо. Моя любовь расширяется быстрее скорости света, она заполняет всю землю, все страну, все небо... Макрус хмуро сверлит меня глазами, его лицо совсем не похоже на лицо того мальчишки, но вот варенье на губах и щеках при этом рассеянном летнем свете... — ...как только забрезжил свет, он обратился, раскрыл черные крылья и полетел навстречу ночи! — весело сообщает перемазанный рот. Мои пальцы дрожат. — Теперь сказку, — Ингренс без смущения, совершенно не по-королевски садится около нас на корточки, потому что сесть некуда, кладет локти на колени, и выжидательно смотрит на Макруса. Ирена, Томис и Адриана сразу же поворачивают головы на Макруса. Он уже растер варенье по лицу и не выглядит радостным. — На границах... я поставил новую ограду, — довольно принужденно говорит вдалеке отец. |