Книга И тут я увидела чудовище, страница 122 – Екатерина Началова

Криво улыбаюсь, вспоминая оду смерти. Никогда и ни с кем брат не был настолько говорлив. Ему действительно нравится моя Ри.

— Безумно. Настолько, что я захотел сделать тебе подарок.

Проявляю вокруг нас родительский сад. Теперь над головой шумят кроны деревьев, ноги утопают в мягкой траве, а теплый ветер шевелит волосы, донося до носа сладкий запах роз. Мама занимается цветами и не видит, как на нее наступает темная мужская фигура. Всё как было. Брат без интереса оглядывается и поднимает брови.

— Это и есть дар? Травматическое воспоминание из детства? — издав едкий смешок, он картинно схватывается за бок и несколько секунд притворно корчится от боли.

— О-о-о-о, спаси-и-ибо, братец. Как приятно!

Позер.

— Это у меня — травматическое воспоминание, а у тебя — день рождения, — спокойно смотрю вперед. — Ты же родился в этот момент.

— Хм. Действительно, — выпрямившись, брат оживляется. — Хочешь пустить ему кровь еще раз?

— Конечно... — соглашаюсь, быстро направляюсь к вторженцу и вонзаю когти ему в затылок, с удовольствием слушая очередной предсмертный хрип. В воображении все так просто.

Брат наблюдает за процессом с моей же понимающей улыбкой.

— Так что ты вдруг пожелал мне подарить? — спрашивает с интересом.

— Нечто особенное. Твою смерть, — легко произношу. — Умереть в день рождения — это так романтично. Согласен?

Он опускает уголки рта вниз, изображая обиду.

— Опять хочешь уничтожить меня? — брат делает крайне обиженное лицо. — Твоего единственного брата? Защитника? Опору?

Усмехаюсь, продолжая держать на весу убийцу матери. Он все еще трепыхается.

— Не преувеличивай... Ты давно вышел из образа брата-спасителя. Сейчас ты больше похож на карманного палача-садовода, — замечаю. — Вообще не понимаю твоего сопротивления. Ты только что разразился целой речью о ценности смерти, а сам удираешь от нее как трусливый зайчонок? Неужели чудовище Лисагора боится умереть?

— Не говори ерунду! — он выглядит оскорбленным.

— Не я же пытаюсь отказаться от подарка. Какой смысл так цепляться за жизнь, если в жизни ничего нет ценнее хорошей смерти? В чем смысл? Я тебя слушал и понял, что ты хочешь избавления от боли и страданий, хочешь красивую сладкую смерть с растворением в розах... Так?

Брат укоризненно цокает языком.

— Прости, Ренси. Твоя убийственная логика на меня не действует, — отвечает мне моим же тоном и хлопает в ладоши. — О! Я понял! Ты ждешь, что я выслушаю твои аргументы, все осознаю, упаду на колени и буду кричать: «Убей меня»! Смешно!

Он смеется звонко, немного истерично. Фыркнув, я тоже улыбаюсь.

— На самом деле ты боишься сдохнуть, — заключаю. — Боишься быть насаженным на мои воображаемые когти в воображаемом саду. Ты — сам унылый девственник, который не пробовал вкуса настоящей смерти. А самое смешное, что ты — это я. Я, который хотел быть сильным, хотел уничтожить всех за то, что случилось. И в итоге стал таким как он, — киваю на убийцу матери, которого убил давным-давно. Брезгливо стряхиваю тело с когтей.

— Смотрю, ты проводишь дни в самоанализе, малыш. Вот-вот расплачусь, — брат демонстративно вытирает несуществующую слезу.

— Да, поплачь напоследок. Я понял, что ты — только устаревшая часть меня. И если я сделаю так, — я приставляю коготь к собственному левому глазу, — я сдохну. Зато ты — тоже. Сейчас моя логика достаточно убийственна?